AT&T опубликовала в отраслевом издании AdAge спонсорскую колонку, подписанную именем Рика Уэлдэя (Rick Welday), президента AT&T AdWorks. В колонке описываются пять ключевых трендов, касающихся цифровой рекламы и медиа.
«Мы и Жо» приводит тезисы статьи, отталкивающейся от того факта, что в 2017 году расходы на цифровую рекламу впервые превысили телевизионные (цифры по рынку США).
Тренд 1. Сдвиг от одного экрана (телевизор) к по-настоящему мультиэкранным развлечениям
Потребление контента чрезвычайно отличается от традиционного представления об одном телевизоре в гостиной. В американских домохозяйствах, подключенных к широкополосному интернету, сейчас в среднем 8 устройств воспроизведения видео. К 2020 году 83 процента населения страны будет потреблять цифровое видео.
Рекламе приходится следовать за аудиторией и адаптироваться к устройствам, на которых потребляется контент.
Тренд 2. Сдвиг от контекстуального таргетинга к аудиторному
Растет объем адресной телевизионной рекламы, к 2021 году телевизионные рекламодатели смогут охватить такой рекламой свыше 74 миллионов домохозяйств.
Кроме того, адресная телереклама сможет переходить с экрана на экран, связывая телевизор, цифровое видео и мобильные устройства. Это дает телевизионным рекламным продуктам возможность масштабироваться и доставлять интегрированные рекламные кампании одной и той же целевой аудитории как домой, так и в мобильник.
Тренд 3. Расцвет программатика
Затраты на цифровую дисплейную рекламу, размещаемую на автоматической основе, в 2011 году составляли лишь 1,1 миллиарда долларов. В 2019 году совокупный бюджет составит 45,9 миллиарда, что составляет 84 процента всего объема цифровой дисплейной рекламы.
Тренд 4. Интеграция брендов в контент
Рост потребления контента — положительная новость для рекламодателей, тем более что потребители требуют снизить рекламную нагрузку.
У рекламщиков на это два ответа: во-первых, сделать рекламу более релевантной; во-вторых, вложиться в нативную рекламу, внедряющую бренды напрямую в контент.
Тренд 5. Развитие пользовательского опыта в виртуальной и дополненной реальности
Впервые в истории технологии VR и AR становятся реальностью не только для потребителей, но и для рекламодателей. Исследователи в 2017 году обнаружили, что такие среды обеспечивают на 27% большее эмоциональное вовлечение пользователя, чем традиционные двухмерные.
К 2021 году AR станет основной движущей силой рынка VR/AR объемом 108 миллиардов долларов. На дополненную рекламу придется 83 миллиарда долларов из этих 108.
Согласно отчету Advertising Expenditure Forecasts агентства Zenith, расходы на рекламу к концу 2017 года вырастут на 4% до 558 миллиарда долларов. Об этом пишет WARC.
Цифровые форматы, в частности, in-feed блоки в лентах социальных сетей и онлайновое видео, обеспечат рост цифровой дисплейной рекламы на 14% в период с 2016 по 2019 год.
Социальные медиа растут на 20% в год. Онлайновое видео — на 21 процент. В целом расходы на дисплейную рекламу за три года вырастут с 84 до 126 миллиарда долларов. На них придется 64% всего роста рекламных расходов в мире.
К 2019 году, по мнению аналитиков Zenith, на дисплейную рекламу придется 50,4% всей интернет-рекламы. Она впервые завоюет большинство.
Одновременно The Wall Street Journal пишет о снижении прогнозов медиаагентствами. Например, GroupM, принадлежащая WPP, сократила свой прогноз роста с 4,4 до 3 процентов. Zenith, принадлежащий Publicis Groupe, также ранее предсказывал рост не на ровно 4 процента, а на 4,2.
По данным GroupM, 2017 год будет хорошим для Китая, где рост составит 3,8 процента (ранее аналитики GroupM предсказывали рост на 7,8%, а Zenith — 6,9%, так что «хороший» здесь понятие относительное).
Реклама делится на два типа — прерывающая пользовательский опыт (телереклама при просмотре фильма) и внедренная в контент (баннеры на сайте). Голосовой поиск, как пишет AdvertisingAge, может привести к тому, что цифровая рекламная парадигма сдвинется в сторону прерывающих пользователя объявлений.
Издатели
Для издателей голосовой поиск представляет новый вид производства. Сначала роботы смогут читать контент, затем издатели начнут производить контент, задействующий новую привычку пользователя (голосовой поиск, общение с виртуальным помощником и т.п.).
К 2020 году, по прогнозу comScore, 50% поисковых запросов станут голосовыми. Издателям придется переработать свои стратегии монетизации, в том числе подготовить новые рекламные модели.
Медиабаеры
Для рекламщиков сдвиг парадигмы будет еще серьезнее. Во-первых, в аудиоответе на поисковый голосовой запрос помещается только одно рекламное место. При этом отследить, как человек собирается действовать, услышав рекламу, гораздо сложнее, чем в CPC-модели.
Пользователей ждет автоматическая режиссура голосовых ответов с результатом, похожим на мини-подкасты. Звуковое восприятие рекламы выйдет на первое место.
(прим. ред. — автор об этом не пишет, но кажется логичным предсказать появление спонсируемых ответов на определенный класс запросов)
Голосовая гонка
Отдельное внимание стоит уделить конкуренции между Apple, Amazon, Microsoft и Google на этом рынке.
Ожидается, что в 2020 году голосовым управлением оснастят 7 с лишним миллиардов устройств (сейчас их всего 4 миллиарда). В апреле 2017 года их использовали в основном для контроля освещения, включения музыки, управления умным домом и установки будильника.
Amazon начинает распространять помощницу Alexa в большее число устройств — в октябре она впервые появится в носимом гаджете, беспроводных наушниках Dash компании Bragi.
Microsoft развивает Cortana через сеть партнерств. В частности, скоро появятся устройства, где будут жить одновременно и помощник от Amazon и ассистент Microsoft.
Google пытается продвигать свой Google Assistant на рынке электронной коммерции, заключив договор с Walmart о заказах через сервис Google Express.
Apple делает ставку на глубокую интеграцию Siri в свою экосистему и тем самым пытается контролировать и расширять собственную долю рынка. Сейчас Siri ежемесячно работает на 375 миллионах устройств в 36 странах.
Автор представленного ниже анализа — Дмитрий Федечкин, в настоящее время — начальник управления пресс-службы и информации в аппарате губернатора Челябинской области. Ранее — директор департамента печати и массовых коммуникаций Свердловской области. Дмитрий проработал в региональных медиа свыше 20 лет, поэтому его наблюдения и прогнозы особенно ценны. Текст был незначительно отредактирован и отформатирован для удобства чтения. Стилистика автора полностью сохранена.
Сейчас многие регионы заморочены поиском своего «я» в среднесрочной перспективе, Челябинская область не является исключением. Мы формируем региональную Стратегию-2035, и этот посыл по умолчанию вызывает кривые ухмылки ласкового фейсбучного сообщества. Тем не менее, когда губернатор Борис Дубровский предложил мне сформировать стратегию развития медиаблока в период до 2035 года, я не только офонарел, но и с радостью вызов принял. А что это еще, если не вызов?
После двух месяцев работы с ментальными картами и перетаскиванием стикеров на рабочем (не компьютерном!) столе туда-сюда, родилось некоторое видение, за открытую публикацию которого немного стыдно, потому что все прогнозы существуют для того, чтобы вопиюще не сбываться. Но раз размещенный в соцсетях спойлер вызвал некий ажиотаж в обсуждении, попробую раскрыть некоторые свои мысли и заблуждения, а также мотивировать выводы, к которым пришел. Безусловно, многие коллеги указали мне на то, что выводы слишком поверхностные и поспешные. Но я уверен, что время продолжит сжиматься, алгоритмы – асинхронно меняться, а ритм медиа-инноваций — ускоряться, при этом некоторые изменения будут носить необратимый характер. Мне хочется так думать. Хотя я тоже, как и вы — из России.
Прогноз
2017-2020 годы
Дальнейший кризис дистрибуции принт-медиа на фоне роста затрат;
Переход на бесплатные формы распространения принт-медиа как условие выживания;
Смерть аналогового вещания. Смерть местных теле-радиоцентров;
Mobile First вместо Digital First;
Расцвет «больших данных».
2021-2024 годы
Кризис типографских технологий;
Смерть классических газет, формирование предпосылок миграции в элитарность;
Торжество потокового вещания;
Смерть интернет-СМИ под натиском развития технологий и каналов коммуникации;
Смерть социальных сетей;
Миграция «больших данных» в механизмы принятия решения;
Развитие персональных медиа;
Развитие технологий отключения от медиа и борьбы с этими технологиями;
Ренессанс социально-значимого контента.
2025-2028 годы
Элитарный ренессанс газет;
Электронные переносимые чернила – последний оплот тактильности над смыслами;
Тождество дополненной и виртуальной реальности;
Смерть звука без видео (раньше смерти букв);
Смерть мессенджеров и пост-интернета;
Торжество инструментов информационного управления прошлым.
2029-2035 годы
Смерть букв;
Окончательная смерть газет из-за нехватки сырья;
Торжество технологий медиа-адвокатуры и борьбы с коммуникационным терроризмом;
Судороги интернета;
Успешные точечные эксперименты доставки контента прямо в мозг.
Мотивировочная часть
Начну с любимого сектора — с принта. Неоднократно подчеркивал, что губительной для печатных медиа является вовсе не смена формата медиапотребления, а банальная невозможность что-либо существенное противопоставить неуклонно растущим затратам — на фоне снижения рекламных доходов. По крайней мере, по моей оценке, тренд разрушения экономической модели газетного бизнеса, этих «ножниц» доходов и расходов, более крут, чем смена потребительских предпочтений.
Не буду отказываться от своего прежнего прогноза, данного пять лет назад, что 2018 год станет определяющим в судьбе многих печатных медиа в России. Покрывать растущий дефицит за государственный счет уже практически нет никакой возможности, а после ключевой избирательной кампании 2018 года, вполне может оказаться, что нет никакого смысла. При любом раскладе сектор ждет объективное дальнейшее снижение тиражей, а, значит, рост себестоимости типографских услуг. К 2021 году кризис типографских услуг может достигнуть пика. Его также ждут два предсказуемых процесса: переориентация (диверсификация) и оптимизация.
Миграция газетного бизнеса в новых реалиях возможна и фактически уже происходит. На фоне мощнейшего кризиса дистрибуции — в бесплатность, что таит в себе тоже очевидные минусы, сопровождаемые статусом бумажного спама. Наиболее вероятным сценарием является взаимное поглощение газет и журналов, что выльется в выпуск очень качественных (отнюдь не обязательно глянцевых!) продуктов как по исполнению, так и содержанию.
Аналитика, рафинированная дробная публицистика, интервью, длинные цепляющие тексты, подробные и яркие ответы на вопрос «что это было?» и сжатая до космонавтских тюбиков концентрация смыслов. Выжатые, как вода из сухого полотенца, плюсы глубокого чтения как альтернатива непрерывным переходам куда-то еще ради этих самых непрерывных переходов. Тем не менее, и эта бизнес-модель конечна.
Залогом успеха принта или пост-принта может и должен служить сохраняющийся запрос на тактильность, который будет сопровождаться кризисом сырьевой базы. Дерево дорого сейчас и будет становиться еще дороже в будущем. В секторе должны придумать, как производить бумагу не на древесной основе или перейти на новый технологический виток спирали. Это может быть что-то наподобие электронных чернил на некоторой возобновляемой основе, почему бы и нет?
Тем не менее, эволюция тактильности и синхронизируемая с ней эволюция принта конечны. После отказа от посредников в лице медиа на маршруте «информация – мозг» произойдет естественная смерть букв. Грустно, но затраты на поддержание нашей любимой, но в масштабах 2035 года морально устаревшей технологии будут неразумно высоки.
2018 год после проведения ключевой избирательной кампании обозначен как год отказа от федерального субсидирования аналогового вещания. По скромным оценкам, дистрибуция теле-радиоконтента одномоментно может возрасти в 3-3,5 раза. Локальные теле- и радиокомпании окажутся перед непростым выбором.
Спутник? Региональные игроки уже в большинстве случаев там (в роли одного из ста пятидесяти каналов, что тоже не есть sehr gut), малым муниципалитетам объективно такой выбор не потянуть финансово. Обязательное цифровое вещание? Один миллиард рублей с региона в год ради третьего мультиплекса — превосходный барьер для подобных задумок. Интернет? Другой формат потребления, с которым традиционное ТВ очень проблематично поженить. Кабельное вещание? Куда могло, оно уже проникло. Да, после отключения аналога несущественно подрастет абонентская база. Однако перспективы вхождения в новостройки уже в двадцатые годы текущего столетия выглядит туманными. Зачем мне лишний провод в квартире, когда основные интернет-сервисы, специализирующиеся на кинопрокате, уже сейчас предоставляют обязательную двадцатку телеканалов бесплатно и в приемлемом качестве?
Самая высокая угроза – у городских и районных телекомпаний. У них по большому счету остается два пути, и оба не назвать радостными: смена носителя или интеграция с областными телеканалами.
Традиционное телевидение рассыпается на осколки. Фоновое телесмотрение (телевизор в роли радио), второй экран (обсуждаем футбол дольше по времени, чем его физически смотрим), смена парадигмы потребления видеоконтента (YouTube сотоварищи — вместо утомительного ожидания выпуска новостей или любимой программы). Хуже всего обстоят дела у радио. Личные автомобили отмирают и отомрут, а вместе с ними линяет, сверкая пятками, аудитория. Зачем ей вообще — звук без картинки? К чему этот ветхозаветный формат? Любой медианоситель, лишенный тактильности или инноваций — первый на выход, к задворкам истории. А какая у традиционного радио инновационность? Отсюда и печальный вывод: звук без видео или иных инновационных прибамбасов обречен на раннюю кончину. Даже более раннюю, чем постоянно хоронимые печатные носители.
Что точно могут застолбить за собой и телевидение, и радио, и обязательно сделают это, но с разной степенью успешности, так это прямые трансляции. Потоковое вещание, стримы, другие смежные технологии выйдут на свой абсолютный пик через 3-5 лет – и станут основой телесмотрения и, отчасти возможно, аудиопотребления. Дополненная и виртуальная реальность дает обоим секторам новый кислород, и те, кто массово и масштабно оседлают эти упрямые перспективы в пользу медиа, будут иметь несомненное преимущество в будущем. Однако, не могу не отметить, эти направления практически никак не привязаны к типу носителя. По крайней мере, тем же интернет-проектам никто не помешает конкурировать в вопросах виртуальности и дополненной реальности, на равных. При любом раскладе, все это четко укладывается в растущий тренд миграции от тактильности в неосязаемость. А это – обязательный промежуточный этап перед тем, как в последовательном процессе «информация – мозг» не потребуются посредники в виде медиа или иных способов, видов и методов коммуникации.
Еще стремительней будут изменения в секторе интернет-СМИ. Мобильное потребление безапелляционно потеснит десктоп, но в этом и кроется основная загвоздка. Уже сейчас наблюдается оформленная тенденция «интернет в интернете» (я называю это для личного удобства пост-интернетом, заранее прошу прощения у тех, кто вкладывает в этот термин нечто иное): люди «заперты» в социальных сетях и мессенджерах, все реже и реже выходят «наружу». Доли прямых заходов на сайты СМИ болтаются на уровне 20% и не растут, а, значит, не растет лояльность аудитории. Подрастает и набирает вес поколение, которое родилось в социальных сетях и не понимает различий между СМИ и «забором в интернете». Именно в переселении в нишу интернет-СМИ будут видеть выход вымирающие медиа-сегменты, а это значит, что конкуренция очень серьезно возрастет — до толкания локтями. При этом пришествие в этот сегмент новых-старых игроков будет иметь выжигающий эффект: демпинг и безысходность. Новые каналы коммуникации сперва высосут душу из интернет-СМИ в сегодняшнем их понимании (формально это уже произошло), но и их самих ждет та же участь – правда, в других временных рамках. Сперва – соцсети, затем – мессенджеры, потом – то, что им придет на смену. Все обречены. Пост-интернет конечен, он подвержен той же самой угрозе, что и все другие медианосители – успешным экспериментам по доставке контента в головной мозг, минуя посредников в лице СМИ и предлагаемых каналов коммуникации. Пост-интернет будет складирован на балконе.
В двадцатые годы может четко обозначиться анти-тренд: вместо выставления себя напоказ и своего эго-центристского «я» наружу, начнут набирать обороты, станут модными: детокс, анонимность и закрытость. Это может привести к развитию технологий персональных медиа, аудитория которых принципиально не будет регистрироваться в социальных сетях и выполнять те или иные поисковые запросы в сети (по крайней мере, в его «светлой» части). По своей сути, это может быть некий аналог RSS-агрегатора принципиально иного интеллектуального уровня и технологического исполнения, работающий с устройствами, гарантирующими полное сохранение любых персональных данных: охраняемых законом и не охраняемых. Но технологии отключения от медиа, безусловно, встретят не только одобрение, но и непонимание с противодействием. На фоне перехода на государственные услуги в электронном виде (вероятнее всего, к двадцатым годам – только в электронном и ни в каком другом виде), регистрация в сети может стать обязательным атрибутом, сетевым паспортом. При этом государство, априори заинтересованное в повышении управляемости и регулировании сферы, может теоретически выступить катализатором этого процесса, а поводом-предлогом – распространение кибер- и коммуникационного терроризма: как сетевого, так и физического. Если рассуждать совсем уж заносчиво, с примесью фантасмагории, не исключено, что при размещении публикаций или комментариев в сети, в том месте, где сейчас никнейм, будет содержаться фамилия и имя, возраст, информация об образовании и уровень IQ, социальный статус, артериальное давление в момент написания и, чем черт не шутит, число промилле в крови. А что, уровень сетевой дискуссии сразу резко возрастет. Смайл.
Две очень сложных для объяснения темы в части контента – это ренессанс социально-значимых тем и инструменты информационного управления прошлым. Обе темы – искусственно насаждаемые. И если первая будет сродни образовательному процессу, то вторая – скорее всего, манипулятивными попытками немного скорректировать то, на свершение чего повлиять уже невозможно – факта. А вот на оценку, заменяющую-подменяющую факт – пожалуйста. В принципе, ничего нового, все это в том или ином виде происходит повсеместно и сейчас, но на новой ступени эволюционного медиаразвития осуществляться такие вещи будут более технологично.
Другая тенденция – это развитие институтов медиа-адвокатуры. На текущий момент интернет превратился в идеальный инструмент для фейков, вбросов и сливов. Развитие коммерческих, а в более отдаленной перспективе общественных институтов информационной адвокатуры может привести к автоматизации борьбы с этим явлением, в том числе и на основе саморегуляции. Не прошедшая обязательный факт-чекинг информация или тормозится премодерацией, или моментально удаляется по обращению субъекта (привлечение к административной ответственности тоже может происходить в автоматическом режиме), или корректируется с учетом позиции субъекта (некий аналог существующего в современном российском законодательстве права на ответ). Ложь больше не сможет обойти полпланеты, пока правда шнурует ботинки.
Большие данные. За долгими и пространными разговорами должно последовать или что-то существенное, или пшик. Поскольку мой настрой на big data – скорее положительный (на специализированных конференциях айтишники бьются над решением вопросов, на которые есть ответы у медийщиков; и наоборот), то в моем понимании выводы, полученные с помощью анализа «больших данных» должны мигрировать в механизмы принятия решения. Некоторые мои коллеги после публикации спойлера совершенно аргументированно возразили: дескать, это происходит уже сейчас. Да, происходит. В коммерческих, но не в государственных целях. Скажу более. Допускаю мысль, что будут действовать некоторые ограничения. Например, выводы, сделанные с использованием механизмов и технологий «больших данных» в области государственного управления, или станут обязательными к исполнению (реализации), или автоматически будут накладывать мораторий на принятие альтернативных решений. Да, демократия в части определения как «мнение толпы» будет ограничена, зато общество будет понимать последствия решений и разделять за них ответственность, а не настойчиво объяснять спустя какое-то время, что оно, оказывается, было «против», хотя на самом деле – «за».
В июне 2017 года eMarketer представил прогноз по доле блокировщиков рекламы в США. Согласно документу, 27,5 процентов американских пользователей заблокируют рекламные объявления в 2017 году.
Это существенный рост по сравнению с 15,7 процента в 2014 году. В среднем ежегодно доля пользователей, блокирующих рекламу, растет на 3-4 процентных пункта (ожидается, что темпы снизятся в 2018 году, когда рост составит лишь 2,6 п.п., а доля превысит 30%).
Почти 90% пользователей, заблокировавших рекламу, сделало это на десктопе или лаптопе. К концу 2017 года более трети блокировок коснется смартфонов.
Mediashift опубликовал расшифровку речи гендиректора News Corp. Роберта Томсона (Robert Thomson) под названием The Fake, The Faux, The Facts, The Future (в вольном переводе — «Фейки, Фальшь, Факты, Футуризм»). «Мы и Жо» приводит краткий пересказ.
Фейки были серьезной проблемой на протяжении всего последнего десятилетия, однако превратились в настоящую угрозу из-за изменений новостей и рекламы, которые привнесли на рынок цифровые платформы. Речь, конечно, о цифровой дуополии Google и Facebook, контролирующей около 80% рекламного рынка (а в приросте рынка их доля свыше 90%).
Google коммодифицировал контент, променяв источники на прибыль. Затем лента Facebook заполнилась журналистским мусором, создав нефункциональную и социально деструктивную систему. Обе компании не пожелали показать, что в мире контента есть иерархия. Их философия плоской Земли привела к неразличимости фейкового и настоящего контента, тем более что и тот и другой приносит деньги. Для них — бесплатный контент равняется бесплатным деньгам.
Мы надеемся, что дуополия, наконец, примет значимые меры и не только позволит моделям с премиальным контентом финансировать премиальную журналистику, но и сотрет с лица Земли пиратов, крадущих этот контент. Их бизнес-модель не может совмещать знания мельчайших деталей о пользователях и неспособность выявить пиратов.
Многие рекламодатели только сейчас осознали, что всякий раз, когда их модули оказываются рядом с желтыми материалами, на кону стоит их репутация. Агентствам тоже не по себе, потому что они долго эксплуатировали цифровую неопределенность (прим.ред. — характерную для programmatic). Денежные потоки в рекламном бизнесе, раньше находившиеся в области производства рекламы, теперь сместились в размещение, агрегацию аудиторий и технологии. До недавнего времени агентства даже не говорили рекламодателям о том, чем опасно размещение в сумеречной зоне площадок Google и Facebook.
Еще хуже то, что размещение рекламы на YouTube потенциально может привести к финансированию экстремистов, что станет огромным ударом по репутации. Предотвратить это трудно — таковы особенности площадки.
Нативная реклама составит 25% рекламной выручки новостных медиа в 2018, что на 14 процентных пунктов больше, чем в 2015. Об этом говорится в сообщении International News Media Association (INMA). Нативная реклама, или реклама, имитирующая внешний вид контента, обладает высоким вовлечением и поэтому широко распространилась в последние несколько лет. Это позволяет издателям взимать за такие объявления больше, наращивать выручку, привлекать трафик на сайты рекламодателей и удерживать внимание читателей. Но хотя нативная реклама может дополнять традиционную дисплейную, существует несколько проблем, связанных с получением максимальной отдачи от этого формата:
У большинства издателей нет выделенных продавцов нативной рекламы. Только 20% медиа-компаний, опрошенных INMA, располагали командой продавцов, отвечавших исключительно за нативную рекламу
Измерить успех кампании трудно. Так как нативная реклама обычно не обеспечивает прямой конверсии в продукт или услугу, кампании обычно используются для повышения узнаваемости бренда. Из-за этого доказать эффективность нативной рекламы непросто, и 19% издателей даже не пытаются этим заниматься.
Нативная реклама может вводить в заблуждение. Так как нативная реклама схожа с контентом издателя, некоторые читатели могут ненароком спутать ее с настоящей редакционной статьей. Это, в свою очередь, ведет к недоверию потребителя как к рекламодателям, так и к издателям. Когда нативную рекламу правильно помечают, в 60% случаев издатели выбирают метку «спонсорский контент».
Nieman Lab пишет, что AP собирается к 2020 году автоматизировать до 80% процентов производства контента.
Сейчас средний редактор AP, пишущий материал о спорте, производит 8 различных версий одной истории. Кроме основного текста вручную пишутся несколько саммари, отдельные лиды для обеих команд, подводка для вещательного формата и так далее.
Все вместе журналисты AP только на конвертацию в вещательный формат еженедельно тратят 800 человекочасов (вещательный формат подразумевает короткие предложения, округление чисел, ссылку на источник в начале предложения и т.п.).
Чтобы попытаться автоматизировать процесс, используется машинное обучение. Команда из пятерых сотрудников AP создала прототип, который указывает, какие элементы в основном тексте надо улучшить, чтобы получился близкий к вещательному продукт.
В 2015 году в AP разработали пятилетний стратегический план по достижению определенных целей в 2020. В конце октября 2016 руководство собиралось, чтобы определить, какие инициативы получат финансирование в приоритетном порядке. Обсуждались 7 инициатив, включая автоматизацию, привлечение пользователей и пользовательский контент.
AP уже автоматизирует написание некоторых новостей по корпоративным отчетам с помощью технологий компании Automated Insights. Это позволило в 2015 увеличить число выпускаемых материалов в этом разделе в 10 раз до 4000 штук в квартал.
AP инвестировала в Automated Insights и начала автоматически отписывать некоторые бейсбольные новости в автоматическом режиме (речь о мелких командах, о которых агентство раньше никогда не писало).
Предполагается, что автоматизация не только облегчит работу журналистов, но и позволит поставлять клиентам истории, адаптированные под их читателя (например, под конкретный город или аудиторию).
Politico публикует выдержки из интервью с Уорреном Баффеттом, в котором тот, отказавшись говорить о политике, гораздо более охотно рассказывает о рецессии и медиа.
Ниже — несколько тезисов:
Газетный бизнес катится под откос. Для большинства газет переход в интернет не сработал, они не получили свою долю выручки. Исключения — крупные национальные издания вроде The Wall Street Journal и The New York Times, попадающие совсем в другую категорию. Даже в маленьких городках с населением от 10 до 20 тысяч человек, где нет собственной телестанции или нормальных интернет-изданий, тиражи местных газет падают, а вместе с ними и выручка от рекламы. Сам Баффетт, которому уже за 80, при этом большой поклонник бумажных газет.
[прим.ред. — здесь стоит сделать отступление — Уоррен Баффетт в свое время инвестировал в десятки местных газет, потому что верил, что люди не могут обойтись без новостей, а изданиям лишь необходимо выработать новую устойчивую бизнес-модель]
Ключевое для американской экономики понятие — производительность труда и инновации. Он приводит в пример долгосрочное влияние инноваций — рост за сто лет урожайности в несколько раз, кратное увеличение реального ВВП на душу населения, появление нового опыта, который невозможно было представить себе еще 30 лет назад.
Двухпроцентный рост ВВП — неплохой темп, если мыслить поколениями. За одно поколение двухпроцентный рост превращается в дополнительные 19 тысяч долларов на человека (76 тысяч на семью из четырех человек). Эта сумма может творить чудеса.
В конце июля Philly.com опубликовала заметку о том, что газетам не так уж плохо, как обычно думают, но рекламная выручка по-прежнему растет слабо.
Издательский дом Gannett и The New York Times опубликовали сравнительно разочаровывающие данные о выручке;
Картина привычна — выручка от печатной рекламы падает быстрее, чем набирает силу цифровая реклама, включая программатик и нативную рекламу.
Однако даже с учетом падения котировки торгующихся на рынке акций различных медиа сейчас далеки от кризисного уровня. Например, в феврале 2009 года акции The New York Times подешевели до 3,99 доллара. На момент публикации за них давали 12,66 доллара.
И у Gannett И The New York Times получается привлекать цифровых подписчиков. The New York Times, например, во втором квартале получила 51 тысячу подписчиков, Gannett нарастила цифровую подписную базу на 40%.
Похоже, к концу 2016 года у The New York Times будет больше полутора миллионов цифровых подписчиков. Gannett активно скупает медиаактивы, чтобы поддерживать расширение;
При всем этом растут цены на газеты: воскресный выпуск The Times стоит $6, это вдвое превышает цены 15-летней давности. LA Times и Gannett также за последние два года повышали цены.
2015 год стал переломным для индустрии. В 1995 у The New York TImes было 1,5 миллиона подписчиков (все, естественно, бумажные). Сейчас у газеты лишь 625 тысяч подписчиков на бумажный ежедневный выпуск, зато на цифру подписан миллион человек, то есть совокупная подписная база достигла 1,6 миллиона.
Это не повод для оптимизма: в отрасли сохраняются одновременно два противоречащих друг другу мнения.
1) Цифровая трансформация проходит успешно;
2) Старые дни, где газеты доминировали на рынке, вряд ли вернутся.
