Тренд на трансформацию изданий — лидеров рынка в платформы заметен давно.
Например, The New York Times становится рекламным лидером, отказываясь от использования данных для рекламы со стороны. Financial Times не только превращает себя в сервис, но и консультирует по этому поводу другие издания.
Чему уделяется недостаточно внимания — это технологической экспертизе и рекламно-продажной. Техноэкспертиза у медиа уникальна, процесс не позволяет все автоматизировать, поэтому требуется хороший UX изнутри и снаружи. В продажах гораздо меньше performance-метрик и гораздо больше имиджевого эффекта, поэтому часто сторонние adtech-решения неприменимы.
Лидер в технологическом секторе — The Washington Post, разработавший продукт Zeus для управления выручкой медиапредприятия (сильно упрощая — это хорошая рекламная сеть/крутилка с ускорителем сайта). Zeus предлагается заодно с паблишинговой платформой Arc, которую тоже разработали в The Washington Post.
Как пишет Axios, The Washington Post удалось подписать на Zeus все 30 местных изданий холдинга McClatchy.
Ранее The Washington Post подписал партнерство с Local Media Consortium, куда входят 3500 местных изданий из 90 медиакомпаний. Среди других партнеров — несколько телекомпаний и крупных региональных газет вроде Dallas Morning News и Seattle Times.
«Резиновые пули сами себя не выстреливают», пишет журналистка Кейтлин Шнайдер в своей рассылке. Она затрагивает одну из важнейших проблем репортажа и новостной журналистики — проблему атрибуции действия.
Полноценное журналистское сообщение всегда состоит из субъекта, действия и объекта. Информированному гражданину, живущему в демократическом государстве, чрезвычайно важно принять решение, зная, кто, что и почему сделал, и куда были направлены эти усилия.
Однако освещение протестов в США (да и многие другие репортажи) показывают, что зачастую субъект, главное действующее лицо, исчезает из сообщения.
«Фотографу выстрелили в глаз». Кто? Неужели журналист не может атрибутировать, отнести это действие к одной из сторон во время протеста? Если не может — то надо указать, что это неизвестно.
«Перцовый баллончик вызвал давку в Лафайет-парк во время мирной демонстрации в память о Джордже Флойде». Перцовый баллончик — предмет неодушевленный, он сам собою не срабатывает и по собственному желанию давку не вызывает.
«Распыляется слезоточивый газ» — это гораздо ближе в том числе к российским протестам. Конечно, он не сам собою распыляется. У стороны, которая это делает, есть название, а у отдавшего приказ — имя, фамилия и должность.
Именно поиск имени и ответственных — журналистская задача. И здесь стилистическое решение не использовать страдательный залог пересекается с идеологически важным недавним решением Inc. Russia перестать использовать слово «власти», ведь решения принимают конкретные госорганы и чиновники.
Дети, пережившие самоизоляцию и другие последствия пандемии Covid-19 в возрасте от 6 до 16 лет, образуют новую поколенческую когорту, Generation C, говорится в отчете компании SuperAwesome, занимающейся созданием цифровых решений для работы с детской аудиторией.
У представителей поколения C в США изменились привычки и медиапотребление.
В самоизоляции многие дети просыпаются позже, в том числе после 11 утра.
Едят они тоже иначе, у 65% детей изменился завтрак. В целом он стал более питательным, часто готовится в отличие от привычных хлопьев или злаковых батончиков. Сами дети тоже помогают в готовке завтрака.
Меняется паттерн обучения, родители чаще помогают детям с учебой. У детей образуется множество перерывов появляется «микроигровая деятельность» — короткие сеансы игр.
Обед, который родители часто давали с собою, теперь становится полноценным приемом пищи, причем почти 40% детей готовят себе его сами. И, что уж скрывать, едят они тоже больше.
Дети чаще помогают по дому. И чаще используют возросшее экранное время для общения, в том числе в видеоиграх. Они больше смотрят в экран и перед сном.
Телевизор снова стал центром развлечений для всей семьи, как и совместная еда (в том числе ужин).
Вероятные долгосрочные тренды
большая ответственность за дом;
важность семейного приема пищи;
склонность к интернет-покупкам и доставке;
большая вовлеченность в учебный процесс;
совместное медиапотребление — с семьей либо друзьями.
дополнительно поколение C будет больше внимания уделять гигиене, семье, электронной коммерции, ответственности и взаимодействию в игровых средах.
К чему готовиться
Семьи готовятся ко второму этапу самоизоляции;
Для детей будет сложно вернуться в привычную школу с «нормальным» расписанием;
Готовка станет полем для творчества у множества детей;
Родители будут проводить больше времени дома;
Снова возникнет общенациональное обсуждение того, сколько сна нужно детям, и следует ли им ложиться позже.
Модель государственного управления российским медиарынком стало возможно сформулировать в четырех абзацах. Ниже то, как я понимаю логику властей, не демонизируя их.
Кейс «Ведомостей». Премиальные активы могут быть куплены и управляться через доверительное управление. Это не означает, что им указывают, что писать. Их редполитика меняется в отношении того, чего писать не надо. Обычно это темы, о которых интересантам известно гораздо больше, чем журналистам (опросы общественного мнения, крупные госкомпании). У ряда СМИ остается иллюзия, что можно писать все, только нельзя плохое про Путина. Это частное проявление более общего закона.
Кейс Азара. Низовые протестные инициативы, проявляемые активистами, имеющими доступ к медиа, должны подавляться. Этот механизм делегирован региональным властям, из-за чего иногда дает сбои, так как у региональных властей своя повестка и интересы.
Кейс Галкина. Эксцессы следует демпфировать через сеть пусть не лояльных, но управляемых СМИ. Это основы кризисного управления через телефон, они останутся с нами надолго. Идея такого управления —
Господдержка. Адресная господдержка держит систему в целости (в системе важны и интересны только крупные элементы). Вечное безденежье СМИ позволяет эффективно добиваться от отрасли уступок с помощью контрактов с госкомпаниями и госорганами, а также законотворчества. Здесь важны два элемента — с одной стороны, господдержка покупает лояльность, с другой — разрушает устойчивость бизнес-модели. Такую поддержку начинают закладывать в бюджеты на следующий год, попадая в зависимость — как ребенок, собирающий самокат из денег на мороженое.
«Роснефть» обратилась в суд за защитой деловой репутации в связи с публикацией на сайте РБК новости «Рязанский ЧОП получил долю в бывшем венесуэльском проекте „Роснефти“».
Журналистское сообщество на стороне РБК, и это понятно — PR-стратегия компании «Роснефть» с ее слоганом «На благо России» заключается в атомных бомбардировках медиаландшафта угрозами и многомиллионными исками.
Еще до заявления «Роснефти» РБК изменил заголовок статьи (сейчас материал называется «Росзарубежнефть» получила бывший венесуэльский актив „Роснефти“ через ЧОП») и добавил ссылку на «Интерфакс».
Читатель, пришедший на новость РБК, не имеет шанса заметить то, что заметили «Ведомости». Там нет блока «Примечание: первоначальная версия статьи вышла с другим заголовком», нет сообщения о добавлении ссылки на «Интерфакс».
Нет упоминания об изменениях заголовка и добавлении ссылки и в заявлении.
А ведь это не просто правки. Заголовок мог фигурировать в иске (если он вообще существует), а ссылка на источник — юридически важное действие, после нее вероятность, что РБК проиграет суд, существенно снижается.
Мне кажется, что этот кейс гораздо шире конфликта с «Роснефтью», которая легко найдет сколько угодно поводов подать иск. Читатель имеет право знать, смотрит ли он на измененный текст, и увидит ли человек, которому он скинет на тот же текст ссылку, такие же буквы.
Что надо сделать всем нам?
Российское журналистское сообщество обладает общепризнанной неспособностью договориться хоть о чем-то. Характерный пример — еще докрымская попытка сделать постановку гиперссылок друг на друга отраслевым стандартом.
Возможно, в эпоху, когда главный редактор «Ведомостей» меняет заголовок материала о «Роснефти», а РБК вносит существенные правки в том же стиле без их описания, стоит ввести новое отраслевое правило хорошего тона:
С публичными текстами нельзя делать ничего тайного. О правках нужно сообщать открыто.
За этим моим предложением нет никакой политической подоплеки. Это вопрос отношений с читателем, полный аналог трех вещей, которые медленно пробираются и в русскоязычные СМИ тоже:
сообщение «Новость дополняется…» (кстати, используется РБК), если текст срочный и не окончательный;
сообщение о возможном конфликте интересов (если издание пишет само о себе или о своих владельцах);
раскрытие информации об авторе, если существует вероятность конфликта интересов (сообщение о том, что автор, например, не владеет активами, о которых пишет).
Это то, что можно начать делать в своем СМИ прямо сейчас, не тратя ни копейки денег и завоевывая доверие читателей.
Печатные СМИ движутся к закату, это мировой тренд. Но само наличие тренда не означает, что в него попадет каждый. Конечно, не все печатные СМИ обязаны перейти в цифру, и единого рецепта развития печатных СМИ нет.
Приведу несколько примеров:
печатные СМИ, которые раздавались бесплатно, сейчас терпят убытки или закрыты из-за того, что люди меньше ездят на работу. Но можно не сомневаться, что в цифровом виде они мало кому интересны, а после пандемии вновь будут востребованы;
у крупных СМИ есть традиционные (и крупные) потребители бумажных версий — кафе, отели, авиакомпании, раздающие газеты. Нехватку денег от них надо восполнить, но мало кто сомневается, что человечество вернется в кофейни, гостиницы и самолеты;
в то же время есть минимум два класса печатных СМИ, которым тяжело пережить пандемию. Это глянцевые журналы, которые любили за обложку (и за время пандемии привычка их читать может угаснуть), а также местные газеты, которые и до этого занимали странное место в голове пользователя — ведь тот уже получал местную информацию из соцсетей и мессенджеров.
Поэтому я бы сказал, что журналы и местная пресса — это те ребята, которым надо что-то изобрести или хотя бы в ходе маркетинговой стратегии напоминать о себе чаще через цифровые каналы.
Подчеркну, никаких сомнений в том, что у каждого СМИ свой путь, нет, общего рецепта не найти. Но если до сих пор можно было игнорировать цифровые каналы, сейчас, во время пандемии, это смертельно опасно.
11 мая Telegram объявил второй этап конкурса по созданию новостного агрегатора. Конкурс должен закончиться 25 мая, победители разделят призовой фонд в $100 тысяч.
Условия конкурса — очень интересный документ. Фактически это техническое задание, сквозь которое просвечивают черты новостного продукта Павла Дурова.
Технологии нас интересуют мало, поэтому мы не будем уделять внимания нагрузочным и иным требованиям к продукту (в частности, запрету на сетевые соединения, предпочтению С++, отказу от внешних зависимостей или конфигурации серверов).
Гораздо интереснее парадокс: чтобы сделать хороший новостной агрегатор, ты должен понять, что такое новость. Понимая, что такое новость, ты неизбежно отбрасываешь часть заметок. То же самое касается, например, категорий. Нельзя без потерь разделить мир на категории, и подобная попытка обречена на провал. Более того, две разные новости в категории с разной силою к ней притягиваются. Как в «Хазарском словаре»: «Разница между двумя „да“ может быть большей, чем между „да“ и „нет“».
Всей отрасли уже было весело и страшно, когда мы видели, как «Яндекс.Новости» объясняли, что такое хороший, а что такое плохой новостной заголовок (страшно стало, когда это оказалось всерьез). Это все тот же сервис, который одной рукой запрещает кликбейт, а другой ставит в пятерку на главной странице заголовки вроде «Воробьев рассказал, какие ограничения снимут в Подмосковье 18 мая».
Поэтому у журналистов были завышенные ожидания, когда в июне 2019 года Павел Дуров написал:
В свое время мы организовали “Ноев ковчег” для лучших разработчиков ВКонтакте, пригласив их на работу в Telegram. В этом году мы хотим дать такой же шанс разработчикам Яндекса, которые занимаются сервисами рекомендации контента. Устройство таких сервисов, как “Яндекс.Новости”, впечатляет в техническом отношении, однако ограничено цензурой и русскоязычным рынком.
Telegram обладает количеством данных и технологиями, которые позволяют создать подобный сервис рекомендаций новостей в глобальном масштабе — и без политической цензуры.
Он пригласил специалистов Яндекса работать в Telegram, заявив, что «денежное вознаграждение в Telegram несопоставимо выше, чем в Яндекс или Google, но надеюсь, не это станет главной мотивацией. У нас есть шанс создать первый в истории интернета эффективный и свободный агрегатор новостей».
Дуров тогда же поделился видением трехэтапного запуска свободного новостного агрегатора:
(уже есть на июнь 2019) Статистика по 6000 изданий, позволяющая алгоритмически вычислять наиболее релевантный контент;
(дата не указана) Блок с рекомендуемыми статьями после просмотра статей в Instant View;
(дата не указана) отдельный сервис с ежечасной подборкой и глобальным поиском по всем новостям мира;
(дата не указана) «параллельно с рекомендацией текстов мы займемся и рекомендацией наиболее актуальных видеозаписей».
Опубликованные условия конкурса, позволяют утверждать, что новостной агрегатор по-дуровски обладает следующими характеристиками.
Он работает с текстом, а не видео, следов «параллельной работы» пока нет.
Он работает с русским и английским языками. По описанию кажется, что российский рынок для сервиса важнее.
Русские новости должны быть актуальны для российского читателя («С начала года в Минское агентство по госрегистрации обратились более 100 тыс. посетителей» — не актуально, «Скандальный разговор Трампа и Зеленского» — актуально). Есть намек («на данном этапе конкурса…»), что ситуация изменится.
Сюжеты в английском разделе должны быть актуальны для широкого круга международных читателей (Yogi Adityanath asks high-level teams to camp in Agra, Meerut, Kanpur — не актуально, Xbox exec says it ‘set some wrong expectations’ for Xbox Series X game reveals — актуально)
Он умеет отделять новости от неновостей.
Новости описывают события, изменения и происшествия в широком смысле, происходящие в данный момент или случившиеся в недавнем прошлом (относительно момента публикации).
Новости бывают семи категорий: Society (общество), Economy (экономика и бизнес), Technology (технологии, потребительская электроника), Sports (спорт и киберспорт), Entertainment (все развлечения), Science (здоровье и наука), Other (все остальное).
Новость очень редко должна помещаться более чем в одну категорию и никогда не помещается более чем в три.
Рубрика Other должна быть единственной присвоенной. Туда попадают прогнозы погоды, эзотерика, гороскопы. Это не написано, но кажется, что новости из этой категории будут с большой вероятностью пессимизированы.
Новости объединяются в сюжеты, из рекомендаций неясно, должен ли заголовок сюжета конструироваться или выбираться из новостей, входящих в кластер.
Новости в сюжете могут собираться и ранжироваться за любой период от 5 последних минут до 30 дней.
Что все это значит?
Если через несколько месяцев запустится новостной агрегатор имени Дурова, в новостных редакциях моментально начнут оптимизировать под него контент.
Вполне возможно, что у Дурова есть невероятной мощности идея о новостной агрегации, но сейчас на это не похоже: конкурс описывает попытку построить аналог Яндекс.Новостей с очень урезанными возможностями (и точно — с меньшим числом источников, а также сигналов — что критично для точности рекомендательной системы).
Неясно, как система будет бороться с цензурой, если Telegram сейчас медийно захвачен огромным количеством провластных каналов, которые легко смогут производить тысячи новостных статей для попадания в сюжеты под новостями идеологических противников.
Уже сейчас правила составлены достаточно своеобразно. Видно, что их писал человек с опытом затыкания самых разных дыр в агрегационном продукте. Кроме упомянутых прогнозов погоды запрещено включать в сюжет агрегационные статьи («Главные новости за выходные»), предлагается пессимизация как инструмент для работы с новостями (в частности, при возврате новостей, неактуальных для раздела) и т.п.
«Свободный новостной агрегатор», насколько можно судить, не то чтобы плохо продуман, но находится в самом начале продуктового становления.
Скажем, если блок с рекомендуемыми статьями в конце заметок Instant View запустится, текущая схема кластеризации начнет давать сбои, особенно в регионализации. Ведь если в тексте новости что-то заявил региональный губернатор, текущий алгоритм сможет заглянуть только к соседям по кластеру и рубрике. Реальная проблема — вычленить имена и названия, отыскать связи с другими, а затем отправить запрос на новости, связанные с ними. Это отдельный продуктовый слой, над которым работа еще не началась — все-таки Яндекс.Новостям понадобилось 20 лет (!), чтобы развиться до текущего состояния.
Продажи Apple iPhone в миллионах штук c 3 квартала 2007 по 1 квартал 2018 финансового года. Данные Statista
Рынок смартфонов начинает стагнировать. В феврале Apple сообщила о рекордных продажах в первом квартале 2018 финансового года. Но число проданных устройств впервые сократилось. Флагман тоже продавался не так хорошо, как ожидала корпорация.
Продажи Apple iPhone в миллионах штук c 3 квартала 2007 по 1 квартал 2018 финансового года. Данные Statista
В декабре 2017 года, например доля заказов iPhone X на ключевом для корпорации американском рынке составила 20,1%. На «неудачные» же iPhone 8 и iPhone 8 Plus пришелся 41% продаж.
Всемирный рынок приложений
Сами по себе мобильные телефоны не так важны. Главное, что покупатель смартфона становится потребителем интернет-рекламы, нативной рекламы в медиа, платных сервисов в приложениях. Если он купил премиальный смартфон, то вероятность использования премиальных сервисов возрастает.
Очень кстати поэтому пришелся доклад App Annie о мировом и российском рынке мобильных приложений. Цифры, которые в нем приводятся, диалектичны. Они прогнозируют как великолепное будущее, так и (между строк) застой.
Например, согласно докладу, в месяц мы регулярно используем 30-39 приложений. Проводим там три часа в день. Но установлено на наших устройствах 80 приложений. Это значит, что у всё большего числа разработчиков будет болеть голова об удержании пользователя. Отдельные отрасли, такие как медиа, уже постепенно разочаровываются в приложениях, так как неспособны конкурировать за внимание пользователя.
Приводятся и интересные цифры роста рынка. Например, в 2016 году монетизация магазинов приложений составила 62 миллиарда долларов, в 2017 году 86, а в 2021 году достигнет 139. То есть в среднем расти с 2018 года будет расти на 13 миллиардов, а не на 24, как в период 2016-2018. Похожие цифры везде, кроме мобильной коммерции, оборот которой вырастет до 6 триллионов долларов к 2021.
Миллиарды мобильных пользователей в 2021 году носятся по магазинам, задействуют крупные сервисы, привыкли к большим объемам рекламы на маленьком экране. Нет ощущения, что они сообща читают новости в приложениях любимых изданий. Хотя, конечно, могут потреблять их в рамках пользовательского опыта из приложений любимых платформ.
Условный Юрий Дудь вряд ли выпустит своё приложение для просмотра интервью. Скорее он появится на всех платформах, с которыми готов интегрироваться — YouTube, Альфа-банк и так далее.
Российский рынок приложений
Наша страна занимает пятую строчку по объемам загрузок приложений. По этому параметру мы в 2017 году выросли на 14%, хотя нам далеко до невероятного роста Китая (+57%) и Индии (85%), так называемых стран второго миллиарда.
Интересное наблюдение — развитые рынки, напротив, сокращают число скачиваний. Это происходит в Японии (-3%), в Штатах (-4%). Когда-то по мере насыщения рынка это ждёт и нас.
Россиянин с телефоном на Android в 2017 году тратил на приложения 2 часа 19 минут в день. Это вдвое меньше телевизора, но все равно огромное доля времени жизни. В год этот показатель растет на 10-12 процентов.
Свыше половины этого времени приходится на социальные сети, коммуникации, фото и видео, а также игры. Книги, покупки и производительность труда плохо различимы в общем пироге.
Если сравнивать со Штатами, то видов деятельности должно стать больше, существенно вырастет время, уделяемое играм.
Под конец — то, что вы подозревали. Telegram становится всё более русским мессенджером. В 2017 году каждый пятый его пользователь был из России, тогда как в 2015 — лишь каждый десятый.
AT&T опубликовала в отраслевом издании AdAge спонсорскую колонку, подписанную именем Рика Уэлдэя (Rick Welday), президента AT&T AdWorks. В колонке описываются пять ключевых трендов, касающихся цифровой рекламы и медиа.
«Мы и Жо» приводит тезисы статьи, отталкивающейся от того факта, что в 2017 году расходы на цифровую рекламу впервые превысили телевизионные (цифры по рынку США).
Тренд 1. Сдвиг от одного экрана (телевизор) к по-настоящему мультиэкранным развлечениям
Потребление контента чрезвычайно отличается от традиционного представления об одном телевизоре в гостиной. В американских домохозяйствах, подключенных к широкополосному интернету, сейчас в среднем 8 устройств воспроизведения видео. К 2020 году 83 процента населения страны будет потреблять цифровое видео.
Рекламе приходится следовать за аудиторией и адаптироваться к устройствам, на которых потребляется контент.
Тренд 2. Сдвиг от контекстуального таргетинга к аудиторному
Растет объем адресной телевизионной рекламы, к 2021 году телевизионные рекламодатели смогут охватить такой рекламой свыше 74 миллионов домохозяйств.
Кроме того, адресная телереклама сможет переходить с экрана на экран, связывая телевизор, цифровое видео и мобильные устройства. Это дает телевизионным рекламным продуктам возможность масштабироваться и доставлять интегрированные рекламные кампании одной и той же целевой аудитории как домой, так и в мобильник.
Тренд 3. Расцвет программатика
Затраты на цифровую дисплейную рекламу, размещаемую на автоматической основе, в 2011 году составляли лишь 1,1 миллиарда долларов. В 2019 году совокупный бюджет составит 45,9 миллиарда, что составляет 84 процента всего объема цифровой дисплейной рекламы.
Тренд 4. Интеграция брендов в контент
Рост потребления контента — положительная новость для рекламодателей, тем более что потребители требуют снизить рекламную нагрузку.
У рекламщиков на это два ответа: во-первых, сделать рекламу более релевантной; во-вторых, вложиться в нативную рекламу, внедряющую бренды напрямую в контент.
Тренд 5. Развитие пользовательского опыта в виртуальной и дополненной реальности
Впервые в истории технологии VR и AR становятся реальностью не только для потребителей, но и для рекламодателей. Исследователи в 2017 году обнаружили, что такие среды обеспечивают на 27% большее эмоциональное вовлечение пользователя, чем традиционные двухмерные.
К 2021 году AR станет основной движущей силой рынка VR/AR объемом 108 миллиардов долларов. На дополненную рекламу придется 83 миллиарда долларов из этих 108.
К 2019 году объем цифровой рекламы, направленной на детей, вырастет до 1,2 миллиарда долларов. Это 28% всех средств, которые рекламодатели потратят на детей, пишет The Drum, ссылаясь на отчет PwC 2017 Kids’ Digital Advertising Report.
Исторически на рынке детской рекламы доминировало телевидение. Сейчас дети проводят время в приложениях и онлайновом видео. Разработчики бесплатных мобильных игр в основном выживают за счет рекламы. Рынок цифровой рекламы для детей растет больше чем на 25% в год.
В целом, как пишет Business Insider Intelligence, в 2021 году объем цифровой видеорекламы вырастет до 23,1 миллиарда долларов (ежегодно он будет расти на 2,5-3 миллиарда долларов в год). Этот сегмент, привлекательный для молодых пользователей, остается самым быстрорастущим для рынка американской цифровой рекламы, который вырастет к 2022 году до 99,7 миллиарда долларов.
