Business Insider рассказывает о небольшом отделе в составе Google News, задачей которого было вычищать ложные и мошеннические сообщения.
Интересно, что отдел не был похож на стандартный ньюсрум:
некоторые сотрудники обладали журналистским бэкграундом, другие пришли из служб поддержки, а третьи были сторонними подрядчиками из Индии и других стран;
принимаемые решения не всегда были очевидны, а тем более так прозрачны, как общественные рекомендации, во множестве появившиеся в последнее время.
Отдел начинал свое существование в Калифорнии, но затем постепенно почти полностью перешел в ведение подрядчиков. Основные редакционные гайдлайны Google разработал в 2011 году.
Система показала себя эффективной (как предполагает Business Insider, не в последнюю очередь благодаря подходу черного ящика, привычного для аудитории технокомпаний).
Один из методов, по словам опрошенных — сайт с фейковыми публикациями может не исключаться из выдачи, но существенно пессимизироваться. При этом издателю об этом не сообщают. Google отрицает это утверждение.
Запущенные в 2002 году Google News отличались от веб-поиска тем, что в его базу добавлялись только издания, отсмотренные и одобренные людьми. Допуск двухэтапный — сначала робот проверяет формальные признаки, затем комитет из людей голосует за прием сайта (надо набрать 80% голосов).
Естественно, факты в основном не проверяли — зачастую хватало вдумчивой проверки на входе. В октябре 2016 года Google внедрил ограниченную проверку фактов, основанную на суждениях доверенных организаций.
Само понятие некачественной журналистики изменилось. До эпохи информационной войны наказывали скорее не за фейки, а за перепечатки, партнерские ссылки (когда СМИ оказывалось придатком магазина) и т.д. Сайты, которые сначала пустили, а потом выкинули из Google News, были редкостью.
The Wall Street Journal решил закрыть возможность чтения статей через Google в попытке достичь поставленной цели в 3 миллиона подписчиков на саму газету и другие продукты Dow Jones. Об этом пишет Digiday.
Ранее платные статьи The Wall Street Journal можно было читать, забив заголовок в Google (это стандартная функция Google, которая позволяет издателям настраивать строгость допуска пользователей из поисковиков). Газета сначала опробовала решение на 40% аудитории, а затем отключила четыре рубрики от чтения через Google. Результат — рост подписок на 86%.
Текущее решение — тест, но в The Wall Street Journal ничего не говорят о том, есть ли у него сроки. Видео, рекламные расценки на которое выше, по прежнему останется доступно бесплатно для увеличения аудитории.
Согласно последнему финансовому отчету News Corp., у The Wall Street Journal уже 2,1 миллиона подписчиков и впервые свыше половины из них цифровые. За последние три месяца 2016 года газета привлекла 110 тысяч подписчиков.
Следует отметить, что The Wall Street Journal — одно из немногих изданий, которое больше зарабатывает на своих читателях, чем на рекламе.
Бенедикт Эванс (Benedict Evans), партнер в венчурной компании Andreessen Horowitz, опубликовал в своем блоге манифест, провозглашающий наступление эры Mobile 2.0.
Кратко положения манифеста:
В мире миллиард мощных смартфонов (одновременно работает 650-700 миллионов iPhone);
Каждый смартфон оснащен камерой;
Относиться к смартфону как к камере, помогающей снять фото или видео и отправить другу — анахронизм, подобный попытке распечатывать цифровые снимки на принтере;
Камера — это глаза смартфона. Благодаря ей он может взглянуть на надпись и перевести ее или решать математические задачи. На изображение смотрит не пользователь, а смартфон.
Раньше компьютеры умели читать текст, но не умели изображение. Теперь взаимодействие все чаще происходит с изображениями (включая видео).
В свою очередь, видеоконтент обеспечивает лучшее вовлечение и потребление. Видео в этом смысле — новый HTML или новый Flash, т.е. формат, обеспечивающий доставку гораздо более яркого контента.
Потребление новых форматов происходит не в браузере, а в пятерке крупнейших социальных платформ, что делает внутренний мобильный браузер Facebook одним из самых распространенных браузеров.
Неудивительно, что в зависимости от требований бизнеса современные платформы разрабатывают те технологии, которые им нужны. Snapchat ставит на яркий контент и поэтому фокусируется на видео (или том, что выглядит как видео), Google и Facebook важно быстро показать пользователю контент, и они разрабатывают AMP и Instant Articles.
Каждая платформа обеспечивает тот или иной пользовательский опыт. Вместо старого «Этот опыт можно воспроизвести только в нативном приложении» теперь следует говорить «Этот опыт можно воспроизвести только в Snapchat» (или другой платформе).
Последнее — смартфон как точка персонального доступа становится связующим звеном с другими, «периферийными» устройствами. Человек, который попросил у Amazon Echo купить больше мыла, не должен уточнять, какого. Человек в очках Snap Spectacles не должен вытаскивать смартфон, чтобы им запечатлеть тот или иной момент.
В начале года The New York Times написал о волне реакции издателей на формат Google AMP (Accelerated Mobile Pages), предназначенный для быстрой загрузки статей на мобильных устройствах.
От формата отказался новостной сайт MacStories. Одна из причин — подмена адреса macstories.net на google.com для оптимизации времени загрузки.
Мелочью это кажется лишь на первый взгляд — пользователи определенно считают такие новости принадлежащими Google, а не издателю.
Уже до 10% мобильного издательского контента сконвертировано в AMP. The Washington Post получает 15 процентов трафика из AMP.
12 ноября Марк Цукерберг опубликовал пост о Facebook, выборах и беспрецедентном числе фейков во время предвыборной гонки в США. Его тезисы:
свыше 99% всего контента, которые видят люди, не является фейком;
фейки не обязательно связаны с политикой;
Facebook работает над тем, чтобы сообществу было проще отлавливать и помечать фальшивки;
Facebook не может определить, что является правдой, а что нет, особенно если речь об упущенных деталях;
хотя Марк утверждает, что Facebook вряд ли повлиял на предвыборные решения пользователей, он в конце заявляет, что компания помогла более чем 2 миллионам человек зарегистрироваться на выборах.
сигналы от жалоб на дезинформацию действительно используются в алгоритме;
проблема дезинформации не только технологическая, но и философская — Facebook хотел бы дать возможность высказаться всем;
проекты, над которыми ведется работа: усиление определения фейков, упрощение сообщений о фейках, проверка другими организациями, пометка историй предупреждениями, повышение планки качества для историй, показывающихся в блоке Related, уничтожение экономики фейков (препятствование заработку на фейковом трафике), работа с журналистами и другими сотрудниками новостной отрасли.
«Мы и Жо» приводит обзор реакции на заявления Цукерберга (в основном на первое).
Главред BuzzFeed Ben Smith опубликовал в Columbia Journalism Review программную статью How tech and media can fight fake news. Он считает, что авторы фейков воспользовались ширящимся разрывом между социальными платформами и «традиционными» медиакомпаниями. Технокомпании сообщают американцам больше информации, чем любой медиахолдинг. Смит предполагает, что журналистика не остановит всемирную волну радикализации (в том числе в пространстве Facebook). Одновременно он думает, что наиболее эффективно бороться с троллями смогут медиа, обитающие в цифровом пространстве и умеющие общаться с молодой аудиторией, а не пришедшие в Сеть из офлайна.
Tim O’Reilly на своем сайте опубликовал колонку Media in the age of algorithms. В ней он постулирует, что проблема фейковых новостей — системная и охватывает всю отрасль, а компаниям следует делиться данными и опытом по борьбе с фейками. Сам он считает, что Facebook давно перешел Рубикон отделения добра от зла в ленте пользователя. Однако он не согласен с тем, что с фейками должна бороться некая человеческая медиакоманда внутри Facebook. Он предполагает, что алгоритмы могут справиться с задачей, так как сигналы об истинности часто содержатся не в данных, а в метаданных. Условно говоря, нам не надо читать весь спам, чтобы определить, что перед нами он — мы опознаем письмо со спамом по сотням признаков. Идея не в том, чтобы убирать фейки, а в том, чтобы выявлять сигналы, характерные для хорошего и качественного контента.
Газета The Washington Post взяла интервью у Paul Horner, автора множества фейков, зарабатывающего на виральном распространении ложных новостей в течение нескольких лет.
По словам Хорнера, за последние 3-5 лет люди стали ощутимо тупее и легче распространяют информацию, не проверяя ее. Он предположил, что Дональд Трамп победил на выборах, в частности, из-за него. Например, управляющий кампанией Трампа перепостил фальшивку Хорнера о платном протесте (Хорнер разместил фальшивое объявление на Craigslist). Автор фейка утверждает, будто не ожидал, что кто-то поверит в платные протесты. Его аудитория, состоящая из электората Трампа, настолько широко разносит фейки, что Хорнер только на Google AdSense зарабатывает 10 тысяч долларов в месяц.
Elad Gil, калифорнийский предприниматель, ранее работавший в Google и Twitter, сомневается, что Facebook не может эффективно определять фейки с помощью машинного обучения.
Ben Thompson, аналитик, ведущий блог Stratechery, посвятил проблеме целую колонку. Он утверждает, что важнее не ложные утверждения, а те, кто считает, что является новостями.
Речь идет о коммодитизации медиа социальными сетями и о превращении обычных СМИ в сырьевые придатки Facebook. Сырье должно интересовать потребителей, а содержит ли оно фотографию младенца, журналистское расследование или фейк, с точки зрения социальной сети не так важно (при условии, если уровень вовлечения остается прежним).
Томпсон также утверждает, что «традиционные» новые медиа не могли повлиять на предвыборную кампанию. Аудитория хотела новостей о Трампе, и она их получала.
Томпсон не верит, что Facebook выгодно тратить средства на борьбу с фейками и тем самым навлечь на себя упреки в потере нейтралитета (говорят, антфейковый алгоритм, который Facebook не решился запустить, сильно влиял на ленты правых). Он предлагает компромиссный вариант — некоторые источники являются фейковыми, и это можно определить по очень простым критериям. Было бы здорово вычищать их на основании этих критериев, а также дать пользователям возможность контролировать этот алгоритм.
Zeynep Tufekci, профессор в University of North Carolina School of Information and Library Science в The New York Times предлагает радикальные способы борьбы с фейками. Она приводит в пример сразу несколько случаев, когда предвыборные фейки собирали множество лайков и репостов. Зейнеп предлагает изменить алгоритм Facebook таким образом, чтобы лучше отражать факты и реже показывать мнения, совпадающие с мнениями самих пользователей. Она также призывает позволить независимым исследователям изучить данные Facebook и попробовать решить эту проблему.
Профессор Jeff Jarvis и со-основатель Betaworks John Borthwick опубликовали на Medium целый манифест, состоящий из конструктивных предложений по проблеме фейков. Их мнение: платформы не должны решать, что фейк, а что нет. Не должны создаваться черные списки или механизмы цензуры (Jeff Jarvis также ранее опубликовал другую, короткую колонку, разделяющую вину между участниками обсуждения).
Пользователи должны получить легкий способ жалоб на фейки, язык вражды, ботов и т.п. Для медиа следует создать систему метаданных, содержащих информацию о фактчекинге того или иного материала, а также содержащихся в нем данных. Следует расширить системы проверенных источников. Вместо черных или белых списков лучше сообщать пользователю, что автор поста был онлайн всего три часа и набрал лишь 35 фолловеров. Сделать бренды проверенных источников более видимыми для пользователей. Одно дело, когда речь идет о чем-то, произошедшем в твиттере, другое — когда на ссылаются на «ту запись The Washington Post».
Больше внимания надо уделить отслеживанию первоисточников новостей и различного рода мемов. Возможно, следует иногда рекомендовать пользователям записи извне — не похожие на те, что обсуждают их друзья. Это позволило бы избежать радикальной разницы лент у демократов и республиканцев.
Более ответственно отнестись к дизайнерским решениям. Например, к роли автоподсказок (на «George Soros is…» Google предполагает, что тот мертв), а также к справочной роли поисковиков (выдача того же Google по запросу «Daily Stormer» должна бы начинаться не со статей «Ежедневного штурмовика», а со справки Википедии о неонацистской природе сайта).
Авторы также предлагают создавать справочные сайты, чтобы пользователи могли понять источники мемов. Внедрять средства подписки на исправления и распространение правок и обновлений статей. Медиа должны научиться бороться с ложью фактами.
Также платформам следует нанять редакторов, которые бы привнесли публичную компании ответственность за публикуемый контент. Платформам следует также поддерживать «белых» медиахакеров, которые способны помочь в борьбе с фальсификацией и манипуляцией общественным мнением.
Наконец, следует прекратить финансирование производителей фейков. Google и Facebook уже снимают рекламу с таких сайтов, лишая их мотивации. Стоит повнимательнее присмотреться и к обменникам вроде Taboola и Outbrain.
The Wall Street Journal собрал мнения представителей The Daily Beast, The Daily Caller, Gizmodo Media Group, BuzzFeed и The New York Times о фейках.
Google попытался решить проблему фактчекинга материалов в Сети, добавив ссылки на разбор статей в Google News. Вот что сделал Google конкретно:
Составил список из примерно сотни фактчекерских сайтов;
Добавил метку Fact check к материалам, на которые ссылаются такие сайты. Работает система по схеме отзывов (отзыв в данном случае — фактчекерский разбор);
Технически для получения разбора используется схема ClaimReview с schema.org (то есть обзор сделанных заявлений);
Вот чего Google не сделал:
Не взял на себя ответственность за фактчекинг (избежав тем самым возможных ошибок, которые совершил Facebook в своем продукте Trending Topics);
Не сделал систему полностью открытой, частично переложив ссылки на фактчекинг на издателей (для этого они должны размечать свои фактчекерски, а частично оставив отбор фактчекеров на своей стороне;
Не решил проблему быстрого реагирования (разбор может появиться через часы и дни после распространения первоначального материала);
Не решил проблему масштабирования и фактчекинга как сервиса (человеческие фактчекинговые организации не могут покрыть 100% всего новостного потока).
Digiday записал подкаст с главой диджитал агентства 360i Брайаном Винером (Bryan Wiener). Тезисы Винера:
Издатели должны сфокусироваться на областях, которыми не занимаются Google и Facebook, контролирующие огромную долю рекламного рынка;
Рынок цифровой рекламы растет в США на 20 процентов в год, в 2016 году его объем превысит 50 миллиардов долларов (Google и Facebook принадлежит не менее двух третей);
Интернет до сих пор плохо справляется с брендированием и созданием эмоциональной связи с потребителем. Поисковая реклама неспособна создать такую связь, производителям контента, с помощью статей погружающих людей в осознанное потребление, провернуть то же самое гораздо проще.
В блокировке рекламы виноваты издатели. Именно они в ответ на снижение расценок стали дробить контент на несколько страниц и обвешивать страницы большим числом баннеров;
Охват площадки не так важен, как участие площадки в ежедневных привычках пользователя. Поэтому, например, Google — неотъемлемая часть дня, а огромный конгломерат Verizon+AOL+Yahoo — нет. Вполне вероятно, что третьим игроком вслед за Google и Facebook именно поэтому станет Snapchat.
Рекомендательный сервис REDEF публикует программную колонку о тотальном превосходстве Facebook в области инвестирования в главную валюту медиаотрасли — внимание пользователя. Основные тезисы:
Facebook одержим построить самый большой монетный двор для покупки внимания;
Игроки не инвестируют в инфраструктуру внимания, которая станет для новых медиа тем же, чем эфир, кабельные каналы и т.п. были для телевещания;
Вместо этого они пытаются забрать или перераспределить остатки денег из существующей системы даже ценой вычеркивания вложений в будущее из списка приоритетов.
Исключение — Facebook. Компания проигрывала в битве за отдельные фрагменты инфраструктуры — пыталась запустить оболочку для Android или телефон с кнопкой для Facebook, когда рынок уже поделили Google и Apple. Пыталась отбить рынок у других социальных экосистем вроде Instagram и Snapchat с помощью Facebook Camera и Poke, но безуспено.
Стратегию изменили на 1) скупку успешных конкурентов; 2) разделение разных модальностей потребления и выпуск отдельных приложений; 3) опережающие инвестиции в будущее — VR, AR, ИИ, боты, дроны и т.п.
Facebook или его представители должны стать синонимом интернета и располагаться на первом экране мобильных устройств.
Виртуальная реальность в случае успеха замысла объединит все виды деятельности пользователя.
Ключевое отличие стратегии Facebook от любого медиа в том, что он не только может монетизироваться бесчисленным количеством способов, но и расширяться во множество направлений сразу. В том числе и в медиа.
Эссеист Майкл Вольфф выступил в USA Today с программной колонкой о расхождении интересов Facebook и средств массовой информации. Основные тезисы:
Почти единогласно медиаменеджеры считают Facebook неизбежным и необходимым партнером по дистрибуции. На фоне падения стоимости рекламы рост трафика от партнеров воспринимается как подарок. В результате инструментарий партнера становится главным предметом обсуждения управляющих.
Одновременно СМИ игнорируют тот факт, что цели, которые преследует Facebook, не совпадают с издательскими. Это заметно по реакции на изменение ленты (больше сообщений от друзей и родственников, меньше новостей) на фоне брексита и кампании Дональда Трампа;
Подобную ошибку СМИ совершают не впервые. Один раз они уже поверили компьютерщикам, что будущее за бесплатным распространением информации;
Сейчас дуополия Google и Facebook контролирует оптовый рынок дешевой рекламы, за счет объемов опуская цену на непредставимые до сих пор уровни;
Новые правила игры уже вырастили новый этос дружбы с Facebook и даже планировании бизнеса на правилах, установленных Facebook. При этом ни у кого нет гарантии соблюдения Facebook’ом интересов СМИ.
Что нужно сделать СМИ, так это объявить Brexit самому Facebook, восстановить контроль за собственной повесткой и не отдавать его в будущем никому. Иначе медиабизнес, каким мы его знаем, исчезнем. Или, говоря менее оптимистично, уже исчез.
Nieman Lab пишет об инструменте The Telegraph под названием Roboblogger. Он в реальном времени иллюстрирует происходящее на поле графиками и схемами и вставляет это в живую трансляцию.
В конце 2015 года The Telegraph опробовал Roboblogger на регбийном матче Новой Зеландии и Австралии;
В матчах Евро-2016 Roboblogger следит за перепасовками и голами;
The Telegraph серьезно экономит средства и сокращает персонал. Roboblogger сделан на деньги Google (тот предоставил грант на 300 тысяч евро);
* Roboblogger не просто строит графики. Его потенциал больше — в The Telegraph скармливают системе данные старых матчей, чтобы правильно отбирать графики, а также ранжировать игроков по их способностям. Алгоритм ранжирования неясен, но авторы сравнивают его с PageRank, так что, скорее всего, он основан на построении и расчетах графов передвижения и действий игроков.
Roboblogger строит графики автоматически, ведущий лишь решает, какой включать (перед публикацией он видит сразу все варианты, некоторые из них система помечает как наиболее интересные);
Roboblogger — часть новой системы управления контентом, которую The Telegraph представил в 2016 году и которая «из коробки» поддерживает живые трансляции.
Иногда благодаря правильному и полуавтоматическому ведению текстово-графической трансляции получается обгонять телевизор, так как в нем трансляция идет с задержкой в несколько секунд.
