The New York Times, The Atlantic, Vanity Fair, WNYC и издательство Gannett начали бороться с фейками рекламными кампаниями, объясняющими ценность журналистики и правдивого изложения фактов, пишет Adweek.
Gannett в своей кампании, которая будет вестись во внутренней рекламной сети (только у USA Today Network 110 миллионов посетителей в месяц), подчеркнула работу местной прессы вроде газет The Tennessean и Milwaukee Journal Sentinel.
Радийщики с WNYC попытались объяснить аудитории, что не следует слишком доверять Твиттеру (слоган кампании — Tweets are not the whole story).
The New York Times центром своей кампании сделала правду, The truth.
Интересно, что на подобный шаг пошли не только издатели, но и платформы. 13 апреля Bloomberg писал о том, что Facebook выкупил в немецких газетах (включая Bild, Sueddeutsche Zeitung и Die Welt) целые полосы под рекламные модули, объясняющие, как бороться с фейками. Страница в Bild стоит 500 тысяч евро, в Die Welt — 50 тысяч.
Одновременно советы по выявлению фейков получили 29 миллионов немецких пользователей.
Французский стартап Brut — европейская версия NowThis и AJ+ — решил расширить свой охват как за пределы страны, так и молодежной аудитории, пишет Nieman Lab.
Как и у аналогов, у Brut нет функциональной веб-страницы, однако он присутствует во множестве каналов: Facebook, Twitter, YouTube, DailyMotion, Instagram и Snapchat.
В Brut работает от 10 до 15 журналистов, они производят 5-6 видео в день. Facebook — основная платформа.
Brut запустился в ноябре 2016 года и за полгода собрал 257 тысяч лайков и 114 миллионов просмотров видео на Facebook, из которых на март пришлось 44 миллиона. Всего во Франции 31 миллион активных пользователей Facebook, так что страновую платформу он выработал.
Самая успешная продукция Brut — недолгие видеоролики с короткими перебивками. Модель монетизации — нативная реклама. Сейчас Brut договорился с эфирным вещателем France Télévisions, который задействует контент стартапа в новостном канале France Info (тоже запущен в 2016).
В ближайших планах Brut — добавить к обзору общества и политики спорт, а также выйти на гораздо больший американский рынок.
Tow Center for Digital Journalism опубликовал огромный отчет (более 25 тысяч слов) про то, как Кремниевая долина трансформировала американскую журналистику (pdf). Ниже — тезисное изложение выводов.
Социальные медиа и технологические компании повлияли на американскую журналистику больше, чем переход от печати к цифре. Facebook, Google, Snapchat и Twitter взяли на себя роли обычных издателей.
Теперь это не просто каналы распространения. Технологические компании контролируют аудиторию, рекламный рынок и даже перспективные журналистские форматы.
Издатели все чаще переводят свои материалы на новые платформы без гарантии возврата инвестиций. Для некоторых журналистских организаций издательская деятельность больше не основная. Этот тренд сохраняется и усиливается по мере того, как новостные компании передают на сторону традиционные издательские функции.
Отчет делает шесть основных выводов:
Технологические платформы быстро стали издателями, забрав контроль за распространением, хостингом и монетизацией у новостных изданий.
Конкуренция между платформами помогла ньюсрумам достичь огромной аудитории. Но оценить преимущества каждой платформы по-прежнему сложно, а возврат на инвестиции слишком низок. Основные источники опасений для издателей: потеря брендинга, нехватка данных об аудитории и сдвиг источников рекламных доходов.
Влияние социальных платформ определяет журналистику и ее развитие. Предлагая новые форматы (прямые трансляции) и определяя стандарты дизайна, платформы вторгаются в традиционно редакционную область.
Фейковые новости заставили социальные платформы взвалить на себя еще большую издательскую ответственность. Одновременно у социальных платформ есть конфликт интересов — они предпочитают виральный контент; этому критерию не обязательно удовлетворяет серьезная журналистика, затрагивающая общественные проблемы.
Платформы полагаются на алгоритмы, не желая вкладываться в человеческое редактирование, чтобы избежать расходов и обвинений в пристрастности. Однако журналистика нуждается в редакционных суждениях, и, вероятно, платформам придется пересмотреть свой подход.
От платформ нужна большая прозрачность и лучшая отчетность. Хотя новости видят все больше людей, впервые читатель не знает, почему или каким образом новости показываются именно ему, как используются собранные о нем данные и как платформа управляет его поведением. Новостные издания, производя огромное количество контента, также не знают, кому будет показан этот контент — и, фактически, отдают материалы на милость алгоритма.
«Мы и Жо» представляют перевод исследования причин, связей и последствий формирования медийной экосистемы постправды на фоне выборов Трампа в США. Огромное спасибо Ольге Добровидовой за перевод.
Исследование было профинансировано программой Open Society Foundations U.S. Program. Платформа Media Cloud получала финансирование от фонда Билла и Мелинды Гейтсов, фонда Роберта Вудса Джонсона, фонда Форда и Open Societies Foundations.
Авторы исследования — Йохай Бенклер, Роберт Фэрис, Хэл Робертс и Итан Цукерман. Бенклер — профессор в юридической школе Гарварда и содиректор Центра интернета и общества Беркмана и Кляйна в Гарварде; Фэрис — директор этого центра по исследованиям; Робертс — сотрудник центра и технический руководитель проекта Media Cloud; Цукерман — директор Центра гражданских медиа MIT.
Президентские выборы 2016 года потрясли основы американской политики. СМИ тут же начали искать объяснения неожиданной победы Трампа во внешних потрясениях — от российских хакеров до фейковых новостей.
У нас есть менее экзотическое, но, возможно, более тревожное объяснение: наше исследование более 1,25 миллиона материалов, опубликованных в сети с 1 апреля 2015 года до дня выборов (8 ноября 2016 года), показало, что вокруг Breitbart сформировалась сеть правых медиа как отдельная и изолированная система, которая использовала социальные медиа как основу для трансляции гиперпартийного взгляда на мир. Эти про-трамповские медиа, по-видимому, не только успешно задали тон консервативных СМИ, но и сильно повлияли на более широкую медийную повестку, в особенности на освещение Хиллари Клинтон.
Проблема политической и медийной поляризации в сети появилась не вчера, но наше исследование показывает, что эта поляризация была асимметричной. Аудитории, поддерживавшие Клинтон, обращали внимание на традиционные медиа, которые оставались самыми заметными в публичной сфере, наравне с более левыми сайтами. Однако протрамповские аудитории обращали внимание в первую очередь на сильно поляризованные медиа, возникшие недавно — многие из них появились только после выборов 2008 года.
Центральной темой для правых медиа также стали атаки на честность и профессионализм оппозиционных для них СМИ. Большинство самых активно распространяемых историй можно интерпретировать не как фейки в смысле полной выдумки и неправды, а как дезинформацию, то есть намеренное включение правдивых или частично правдивых элементов в сообщение, которое по сути своей вводит в заблуждение. В ходе предвыборной кампании система правых медиа стала внутренне последовательным, относительно изолированным информационным сообществом, которое подкрепляло общий взгляд на мир у своих читателей и защищало их от журналистики, ставящей его под сомнение. Преобладание таких материалов и сформировало среду, в которой президент может сказать своим сторонникам о событиях в Швеции, которых не было, а советник президента может сослаться на вымышленную «резню в Боулинг-Грин».
Мы начали изучать эту экосистему с рассмотрения медийного ландшафта сайтов, ссылками на которые делятся люди. Если человек поделился ссылок на Breitbart, поделится ли он или она с большей вероятностью ссылкой на Fox News или на The New York Times? Мы проанализировали паттерны в гиперссылках, распространении информации в Facebook и Twitter, а также в темах и языке для 1,25 миллиона текстов, опубликованных за время выборов 25 тысячами источников. Для этого мы использовали Media Cloud, открытую платформу для изучения медийных экосистем, разработанную Центром исследований интернета и общества Беркмана и Кляйна в Гарварде и Центром гражданских медиа в MIT.
Когда мы составляем такую медийную карту, то видим, что Breitbart стал центром собственной правой медийной экосистемы, а его окружают Fox News, Daily Caller, Gateway Pundit, Washington Examiner, Infowars, Conservative Treehouse и Truthfeed.
Иллюстрация 1. Источники, которыми делились в Twitter в ходе кампании (размер узла пропорционален количеству ссылок и перепостов )
Иллюстрация 2. Источники, которыми делились в Facebook в ходе кампании (размер узла пропорционален количеству ссылок и перепостов)
Наиболее часто упоминаемые источники информации у пользователей Twitter, ретвитнувших Дональда Трампа или Хиллари Клинтон.
Примечания: в иллюстрациях выше размер узла соответствует тому, как часто информацией из этого источника делились в Twitter (иллюстрация 1) или Facebook (иллюстрация 2). Положение узлов определяется тем, делился ли пользователь ссылками на них в один и тот же день, что показывает степень схожести их аудиторий. Цвет на карте отражает долю материалов с него, которыми делились пользователи, ретвитнувшие Клинтон или Трампа. Цвета, таким образом, характеризуют не контент сайтов, а внимание аудитории. Тёмно-синие сайты привлекают внимание фолловеров Клинтон в пропорции 4:1, тёмно-красные — фолловеров Трампа в той же пропорции. Материалы с зелёных сайтов более-менее одинаково ретвитят подписчики обоих кандидатов. Голубые сайты привлекают аудиторию в пропорции 3:2 в пользу читателей Клинтон, розовые — в той же пропорции в пользу Трампа.
Наш анализ ставит под сомнение простое объяснение о том, что интернет как технология фрагментирует общественный дискурс и поляризует мнения, позволяя нам обитать в собственных фильтрационных пузырях и читать «ежедневного себя». Если бы самым важным драйвером мира постправды была технология, мы бы увидели слева и справа симметричные паттерны. Вместо этого разная внутренняя политическая динамика у левых и правых привела к разным картинам принятия и использования технологии. Хотя Facebook и Twitter однозначно помогли правым медиа обойти «привратнические», контролирующие контент и доступ к аудитории возможности традиционных медиа, картинка здесь была не симметричная.
Размер узлов, обозначающих традиционные профессиональные СМИ вроде New York Times, Washington Post и CNN, а также Hill, ABC и NBC, показывает нам, что эти СМИ привлекли особенно значительные аудитории. Их цвет говорит нам, что сторонники Клинтон обращались к ним чаще, чем сторонники Трампа, а их близость на карте к более партийно окрашенным источникам вроде Huffington Post, MSNBC и Daily Beast предполагает, что внимание к этим более «партийным» левым источникам было теснее переплетено с вниманием к традиционным СМИ. Крыло с Breitbart в центре, с другой стороны, находится дальше от блока мэйнстримовых СМИ и не имеет связующих узлов, которые привлекали бы внимание аудитории и соединяли бы его с мэйнстримом.
Более того, тот факт, что асимметричные паттерны в Twitter и Facebook схожи, намекает, что их обуславливают не алгоритмы какой-то одной компании, а человеческий выбор и политическая активность. Эти паттерны могут быть результатом скоординированной кампании, проявляющимся свойством какого-то децентрализованного поведения, или же некой комбинацией того и другого — пока по нашим данным нельзя ответить на этот вопрос.
Другой способ увидеть эту асимметрию — посмотреть, сколько внимания пользователей привлекают сайты с аудиторией преимущественно с одной стороны партийного деления. На карте очень мало правоцентристских медиа — таких, которые привлекали бы много сторонников Трампа и одновременно достаточное количество сторонников Клинтон. Между умеренно консервативным Wall Street Journal, одинаково интересным сторонникам Клинтон и Трампа, и строго партийными сайтами, привлекающими сторонников Трампа в пропорции 4:1 или более, находятся всего несколько источников. После того, как порог партийно окрашенной аудитории достигнут, количество сайтов на правом фланге увеличивается и даже превышает количество сайтов на явно левом фланге. Если же, напротив, двигаться от Wall Street Journal влево, внимание пользователей распределено более равномерно между различными сайтами, в аудитории которых соотношение сторонников Клинтон и Трампа возрастает постепенно. В отличие от правого фланга, здесь нет резкого увеличения ни количества сайтов, ни уровня внимания к ним по мере продвижения в сторону всё более «партийных» источников.
Распределение источников по «партийности» аудитории и перепостах в Twitter.
Распределение источников по «партийности» аудитории и перепостах в Facebook.
Основное объяснение такой асимметричной поляризации — скорее, политика и культура, а не технологии.
Заметная особенность правой медийной экосистемы — её молодость. Из всех источников, которые предпочитают сторонники Трампа, в 1980 году, когда президентом стал Рональд Рейган, существовала только New York Post. К избранию Билла Клинтона в 1992 году появились только Washington Times, радиоведущий и комментатор Раш Лимбо и, возможно, теле- и радиоведущий Шон Хэннити. Алекс Джонс, сейчас работающий на Infowars, запустил свою первую радиопередачу в 1996 году. Тогда же, в 1996, появился телеканал Fox News. Breitbart основали в 2007 году, а большинство других крупных узлов правой медийной системы появились ещё позже. За пределами своего правого участка наша карта отражает смесь высокого внимания к традиционным СМИ и распределённого внимания к новым, онлайновым и «партийным» изданиям.
Паттерн гиперпартийных атак, когда критике подвергались не только кандидаты-соперники, но и медиа, не поддерживавшие Трампа, появился ещё в период праймериз. По нашим данным, глядя на наиболее активно распространяемые тексты во время праймериз и помесячные карты медиа в те месяцы, мы видим, что атакам подвергались Fox News, Джеб Буш и Марко Рубио.
Первый и седьмой по количеству твитов материалы сайта Infowars.com, одного из 10 наиболее влиятельных порталов в системе правых медиа.
На февральской карте, например, Fox News выглядит как небольшой узел достаточно далеко от правой области с Breitbart в центре. Это отражает тот факт, что Fox News привлекла меньше внимания, чем в другие периоды кампании, в особенности от пользователей, интересовавшихся «ядром» сайтов вокруг Breitbart — их интерес приблизил бы Fox News к этому ядру. Мартовская карта выглядит похожим образом, и только в апреле-мае показатели внимания к Fox News, в том числе от читателей Breitbart, вновь «оживают».
Ослабление позиций Fox News в начале 2016 года совпало с постоянными атаками на телеканал со стороны Breitbart. В январе в топ-20 историй в правой медийной экосистеме вошла, например, такая новость: «Менеджер кампании Трампа раскрыл, что дочь главного организатора дебатов на Fox News работает на Марко Рубио». В целом пять наиболее популярных материалов, в которых Breitbart пишет о Fox, имеют своей целью делегитимизировать телеканал как арбитра консервативных новостей, «привязываясь» к иммиграции, терроризму и мусульманам, а также коррупции:
Антитрамповская сеть: Fox News финансирует группу, поддерживающую «открытые границы»;
Сенсационный материал от NY Times: Fox News сговорились с Рубио, чтобы дать амнистию незаконным мигрантам;
Google и Fox приглашают на следующие республиканские теледебаты антитрамповского борца за права мусульман, цитирующего Гитлера;
Fox и Google на республиканских дебатах в Айове выбирают вопрос от женщины, нелегально иммигрировавшей в США в 1994 году;
Fox News на встрече в Facebook вводит нас в заблуждение: у Мёрдока и Цукерберга глубокие связи в вопросе иммиграции.
В этих популярных заголовках Breitbart, связывающих Fox News, Марко Рубио и незаконную миграцию, явно ощущается повторяющаяся тема заговора, коррупции и предательства СМИ.
После того, как праймериз закончились, судя по нашей карте, внимание аудитории вернулось к Fox News, и телеканал стал ближе к Breitbart и остальной правой медиасфере. Тогда главной мишенью правых СМИ стали все остальные традиционные медиа. Хотя значимость различных ресурсов в правой медиасфере различается на Facebook и Twitter, контент и основная структура с Breitbart в центре остается стабильной на всех платформах. Infowars и настолько же радикальные Truthfeed и Ending the Fed имеют более сильные позиции на карте для Facebook.
Октябрь 2016 года с точки зрения распространения ссылок в Twitter
Октябрь 2016 года с точки зрения распространения ссылок в Facebook
На обеих картах виден один и тот же рисунок. Даже в напряженный месяц перед выборами медиа за пределами «вселенной Breitbart» формируют тесно связанную сеть, в центре которой находятся ведущие традиционные масс-медиа и профессиональные источники информации. Правые же формируют собственную изолированную сеть.
Правым медиа также удалось привнести в более широкую медийную среду акцент на иммиграции, переписке Клинтон и скандалах в целом. Анализ материалов СМИ всего спектра на уровне предложений показывает, что содержательная повестка Дональда Трампа, с сильным акцентом на иммиграцию и прямые нападки на Хиллари Клинтон, стала доминировать в общественном обсуждении.
Количество предложений в мэйнстримовых СМИ, посвященных вопросам и скандалам Трампа и Клинтон.
Освещение Клинтон преимущественно касалось её электронной почты, фонда Клинтонов и Бенгази. Скандалы Трампа тоже освещались, но самой частой темой историй о нём был главный элемент его повестки, иммиграция, а его заявления о рабочих местах и торговой политике тоже получили больше внимания, чем скандалы.
Доля предвыборного контента, посвященного иммиграции, для отдельных СМИ.
Хотя материалы в мэйнстримовых СМИ часто были критическими, они, тем не менее, следовали повестке, заданной правыми медиа, — теме иммиграции. Правые СМИ, в свою очередь, подавали иммиграцию как вопрос террора, преступности и ислама, как показывает анализ наиболее часто распространяемых в соцсетях материалов о ней в Breitbart и других изданиях. Иммиграция стала ключевой темой, в которой Трамп и Breitbart нашли свои общие цели: Трамп сделал её ключевой точкой кампании, а издание уделяло теме непропорционально большое внимание.
Главные материалы об иммиграции от правых СМИ, которыми делились в Twitter или Facebook.
В наших данных мы видим сеть взаимоподкрепляющих гиперпартийных сайтов, которые возвращают нас к тому, что историк Ричард Хофштедтер называл «параноидальным стилем в американской политике» (то самое эссе 1964 года — прим. пер.)— комбинации вырванной из контекста правды, постоянно повторяемой лжи и притянутых за уши выводов, создающей фундаментально недостоверную картину мира. Фейковые новости — неудачный термин: он предполагает полный вымысел от политически не заинтересованных сторон, которые просто хотят заработать на рекламе в Facebook, а не пропаганду и дезинформацию. Через повторение, незначительные изменения и публикацию на многих связанных между собой сайтах эта медийная сеть делает свои заявления близкими читателям, и такое знакомство с главным нарративом создает доверие к невероятному.
Посмотрите на Ending the Fed, издание, которое, согласно исследованию фейков, проведённому Buzzfeed в ноябре 2016 года, выпустило пять из десяти главных фейковых материалов предвыборного сезона. По нашим данным, Ending the Fed действительно имеет выдающиеся позиции в Facebook, но не в Twitter. За месяц до выборов, например, вместе с Breitbart и Truthfeed издание входило в тройку лидеров по количеству перепостов в Facebook среди правых изданий. И хотя Ending the Fed, очевидно, удалось достичь огромных успехов в продвижении своих материалов на Facebook, наш анализ показывает, что в самом сайте нет ничего особенного — это просто такая же составная часть медийной сферы вокруг Breitbart.
А ложные заявления в самых активно распространяемых постах Ending the Fed — хорошо знакомые образы правых медиа: утечки из переписки Джона Подесты, кампания Клинтон, якобы финансируемая Саудовской Аравией, и недостаток доверия к медиа. В октябре самой популярной на Facebook историей Ending the Fed был текст под названием «ВСЁ КОНЧЕНО: только что «утекло» электронное письмо Хиллари об ISIS, и всё хуже, чем кто-либо мог бы подумать». У Infowars, например, был такой материал: «Саудовская Аравия на 20% финансирует президентскую кампанию Хиллари, заявляет саудовский наследный принц», а у Breitbart — «Кэш Клинтонов: глубокие юридические и финансовые связи Хизра Хана с Саудовской Аравией и фондом Клинтонов объединяют терроризм, иммиграцию и скандал с частным сервером». Такая смесь из фактов и заявлений, увязанных параноидальной логикой, характеризует большую часть самого популярного контента, связанного с Breitbart. Было бы ошибкой просто списывать такие материалы на фейковые новости; их сила в мощном сочетании проверяемых фактов (утечек переписки Подесты), известной и повторяемой лжи, параноидальной логики и последовательной политической ориентации внутри самоподдерживающей сети похожих сайтов.
В использовании дезинформации «партийными» медиа нет ничего нового, и оно не ограничено правыми, однако изоляция «партийных» правых медиа от традиционных СМИ и ярость, с которой они атакуют журналистику вместе с настолько же откровенным президентом, — это новая и отличительная характеристика нынешних условий.
Восстановление базиса, на котором американцы смогут выстроить общие представления о том, что происходит, — непременное условие демократии и самая важная задача прессы в будущем. Наши данные убедительно показывают, что большинство американцев, включая тех, кто получает новости из соцсетей, продолжают обращать внимание на традиционные СМИ, следующие профессиональным журналистским практикам, и сопоставляют то, что читают на «партийных» сайтах с материалами масс-медиа.
Чтобы решить эту задачу, традиционные медиа должны переориентироваться — но не через производство лучшего вирального контента и кликбейта для конкуренции в соцсетях, а признав, что они работают в среде, насыщенной пропагандой и дезинформацией. Главный вызов ближайшего будущего именно в этом, а не в македонских подростках или Facebook. Ответив на этот вызов, мы сможем вступить в новый золотой век четвертой власти.
12 ноября Марк Цукерберг опубликовал пост о Facebook, выборах и беспрецедентном числе фейков во время предвыборной гонки в США. Его тезисы:
свыше 99% всего контента, которые видят люди, не является фейком;
фейки не обязательно связаны с политикой;
Facebook работает над тем, чтобы сообществу было проще отлавливать и помечать фальшивки;
Facebook не может определить, что является правдой, а что нет, особенно если речь об упущенных деталях;
хотя Марк утверждает, что Facebook вряд ли повлиял на предвыборные решения пользователей, он в конце заявляет, что компания помогла более чем 2 миллионам человек зарегистрироваться на выборах.
сигналы от жалоб на дезинформацию действительно используются в алгоритме;
проблема дезинформации не только технологическая, но и философская — Facebook хотел бы дать возможность высказаться всем;
проекты, над которыми ведется работа: усиление определения фейков, упрощение сообщений о фейках, проверка другими организациями, пометка историй предупреждениями, повышение планки качества для историй, показывающихся в блоке Related, уничтожение экономики фейков (препятствование заработку на фейковом трафике), работа с журналистами и другими сотрудниками новостной отрасли.
«Мы и Жо» приводит обзор реакции на заявления Цукерберга (в основном на первое).
Главред BuzzFeed Ben Smith опубликовал в Columbia Journalism Review программную статью How tech and media can fight fake news. Он считает, что авторы фейков воспользовались ширящимся разрывом между социальными платформами и «традиционными» медиакомпаниями. Технокомпании сообщают американцам больше информации, чем любой медиахолдинг. Смит предполагает, что журналистика не остановит всемирную волну радикализации (в том числе в пространстве Facebook). Одновременно он думает, что наиболее эффективно бороться с троллями смогут медиа, обитающие в цифровом пространстве и умеющие общаться с молодой аудиторией, а не пришедшие в Сеть из офлайна.
Tim O’Reilly на своем сайте опубликовал колонку Media in the age of algorithms. В ней он постулирует, что проблема фейковых новостей — системная и охватывает всю отрасль, а компаниям следует делиться данными и опытом по борьбе с фейками. Сам он считает, что Facebook давно перешел Рубикон отделения добра от зла в ленте пользователя. Однако он не согласен с тем, что с фейками должна бороться некая человеческая медиакоманда внутри Facebook. Он предполагает, что алгоритмы могут справиться с задачей, так как сигналы об истинности часто содержатся не в данных, а в метаданных. Условно говоря, нам не надо читать весь спам, чтобы определить, что перед нами он — мы опознаем письмо со спамом по сотням признаков. Идея не в том, чтобы убирать фейки, а в том, чтобы выявлять сигналы, характерные для хорошего и качественного контента.
Газета The Washington Post взяла интервью у Paul Horner, автора множества фейков, зарабатывающего на виральном распространении ложных новостей в течение нескольких лет.
По словам Хорнера, за последние 3-5 лет люди стали ощутимо тупее и легче распространяют информацию, не проверяя ее. Он предположил, что Дональд Трамп победил на выборах, в частности, из-за него. Например, управляющий кампанией Трампа перепостил фальшивку Хорнера о платном протесте (Хорнер разместил фальшивое объявление на Craigslist). Автор фейка утверждает, будто не ожидал, что кто-то поверит в платные протесты. Его аудитория, состоящая из электората Трампа, настолько широко разносит фейки, что Хорнер только на Google AdSense зарабатывает 10 тысяч долларов в месяц.
Elad Gil, калифорнийский предприниматель, ранее работавший в Google и Twitter, сомневается, что Facebook не может эффективно определять фейки с помощью машинного обучения.
Ben Thompson, аналитик, ведущий блог Stratechery, посвятил проблеме целую колонку. Он утверждает, что важнее не ложные утверждения, а те, кто считает, что является новостями.
Речь идет о коммодитизации медиа социальными сетями и о превращении обычных СМИ в сырьевые придатки Facebook. Сырье должно интересовать потребителей, а содержит ли оно фотографию младенца, журналистское расследование или фейк, с точки зрения социальной сети не так важно (при условии, если уровень вовлечения остается прежним).
Томпсон также утверждает, что «традиционные» новые медиа не могли повлиять на предвыборную кампанию. Аудитория хотела новостей о Трампе, и она их получала.
Томпсон не верит, что Facebook выгодно тратить средства на борьбу с фейками и тем самым навлечь на себя упреки в потере нейтралитета (говорят, антфейковый алгоритм, который Facebook не решился запустить, сильно влиял на ленты правых). Он предлагает компромиссный вариант — некоторые источники являются фейковыми, и это можно определить по очень простым критериям. Было бы здорово вычищать их на основании этих критериев, а также дать пользователям возможность контролировать этот алгоритм.
Zeynep Tufekci, профессор в University of North Carolina School of Information and Library Science в The New York Times предлагает радикальные способы борьбы с фейками. Она приводит в пример сразу несколько случаев, когда предвыборные фейки собирали множество лайков и репостов. Зейнеп предлагает изменить алгоритм Facebook таким образом, чтобы лучше отражать факты и реже показывать мнения, совпадающие с мнениями самих пользователей. Она также призывает позволить независимым исследователям изучить данные Facebook и попробовать решить эту проблему.
Профессор Jeff Jarvis и со-основатель Betaworks John Borthwick опубликовали на Medium целый манифест, состоящий из конструктивных предложений по проблеме фейков. Их мнение: платформы не должны решать, что фейк, а что нет. Не должны создаваться черные списки или механизмы цензуры (Jeff Jarvis также ранее опубликовал другую, короткую колонку, разделяющую вину между участниками обсуждения).
Пользователи должны получить легкий способ жалоб на фейки, язык вражды, ботов и т.п. Для медиа следует создать систему метаданных, содержащих информацию о фактчекинге того или иного материала, а также содержащихся в нем данных. Следует расширить системы проверенных источников. Вместо черных или белых списков лучше сообщать пользователю, что автор поста был онлайн всего три часа и набрал лишь 35 фолловеров. Сделать бренды проверенных источников более видимыми для пользователей. Одно дело, когда речь идет о чем-то, произошедшем в твиттере, другое — когда на ссылаются на «ту запись The Washington Post».
Больше внимания надо уделить отслеживанию первоисточников новостей и различного рода мемов. Возможно, следует иногда рекомендовать пользователям записи извне — не похожие на те, что обсуждают их друзья. Это позволило бы избежать радикальной разницы лент у демократов и республиканцев.
Более ответственно отнестись к дизайнерским решениям. Например, к роли автоподсказок (на «George Soros is…» Google предполагает, что тот мертв), а также к справочной роли поисковиков (выдача того же Google по запросу «Daily Stormer» должна бы начинаться не со статей «Ежедневного штурмовика», а со справки Википедии о неонацистской природе сайта).
Авторы также предлагают создавать справочные сайты, чтобы пользователи могли понять источники мемов. Внедрять средства подписки на исправления и распространение правок и обновлений статей. Медиа должны научиться бороться с ложью фактами.
Также платформам следует нанять редакторов, которые бы привнесли публичную компании ответственность за публикуемый контент. Платформам следует также поддерживать «белых» медиахакеров, которые способны помочь в борьбе с фальсификацией и манипуляцией общественным мнением.
Наконец, следует прекратить финансирование производителей фейков. Google и Facebook уже снимают рекламу с таких сайтов, лишая их мотивации. Стоит повнимательнее присмотреться и к обменникам вроде Taboola и Outbrain.
The Wall Street Journal собрал мнения представителей The Daily Beast, The Daily Caller, Gizmodo Media Group, BuzzFeed и The New York Times о фейках.
Колумнист Techdirt Leigh Beadon пишет о проблеме, с которой сталкиваются издания любого размера. Основные тезисы:
на протяжении многих лет половина интернет-трафика приходится на ботов. В 2015 году людям удалось одержать верх, на них приходится 51,5 процента трафика.
телевизионные рейтинги, которые измеряются пиплометрами, уже многие годы подвергаются критике, хотя сотрудники Nielsen и делают все от них зависящее, чтобы исправить ситуацию. Вполне вероятно, что устаревшие инструменты приводят к занижению рейтингов.
накрутка просмотров на YouTube — общеизвестный факт, к которому следует добавить непрозрачную систему учета;
Facebook засчитывает в просмотры даже медленную прокрутку ленты с оживающими видеороликами;
Twitter знаменит существенной долей ботов среди подписчиков;
при распространении по различным каналам никто не может правильно подсчитать пересечение аудитории;
единственные издания или, скорее, платформы, которые более-менее отвечают за свои цифры — Netflix, Amazon и сервисы с платной подпиской. Однако и Netflix и все остальные стараются не раскрывать цифр просмотров, так как качество этой информации автоматически делает ее ценной.
Редактор по работе с сообществами в The Economist, Денис Ло (Denise Law), опубликовала краткий список правил, касающихся развития продукта в СМИ.
Даже если вы отвечаете за эксперименты в ньюсруме, не стесняйтесь говорить «нет» возникающим идеям;
Попытайтесь понять, как идея улучшит достижение целей команды. Например, The Economist ушел из Tumblr и Pinterest, попытавшись в очередной (и последний) раз оживить аудиторию в этих сетях. Решение попробовать еще раз было напрасным — до этого полгода и так ничего не получалось. При этом редакция пыталась решать собственные проблемы, а не проблемы читателя;
Не делайте ничего только из-за того, что «все остальные делают это». Как только слышите это обоснование, спросите человека: «Какую проблему мы решаем? Что получит читатель?».
Попытайтесь объяснить вашу цель в 140 знаках. Например, попытки The Economist завоевать Pinterest проваливают этот тест. То же самое касается создания множества субаккаунтов в Twitter с узкой аудиторией в то время как издание получало гораздо больше трафика из Facebook.
Изложите идею на одной странице. Используйте метод, похожий на применяемый в Amazon — предлагающий новый продукт пишет пресс-релиз, анонсирующий запуск. Все недостатки продукта и отличия от конкурентов как на ладони. В команде по работе с сообществом
The Economist одностраничное описание должно отвечать на следующие вопросы:
В чем заключается эксперимент? Какую проблему мы пытаемся решить / чего мы пытаемся достичь? Какова наша целевая аудитория? Каковы параметры эксперимента? На что похож успех?
Необходимо не только четко понять собственные планы, но и установить сроки эксперимента, так как задача без сроков обречена на провал. И, наконец, «да» или «нет» не должны возникать сами по себе. Основной критерий их применения — соответствие целям и помощь в решении реальных проблем.
The Economist использовал одержимость видео в Facebook в своих интересах, создавая 30-секундные «виллюстрации» (vimages) — короткие видео из нескольких слайдов, содержащих выдержки из статьи.
Некоторые виллюстрации собрали свыше 3 миллионов просмотров.
Весь процесс может занимать две минуты (хотя на подбор цитат, конечно, уходит больше времени)
Ранее The Economist использовал Facebook-видео для распространения аудиограмм — кусочков из некоторых подкастов издания.
The Drum рассказывает о стратегии The Times, чей редактор Джон Уизроу (John Witherow) уверен в эффективности платного доступа.
Статья возобновляет шестилетней давности спор между The Times и The Guardian. Именно тогда The Guardian счел paywall стратегией тёмного склепа, которая может сократить подписную базу до 60 тысяч человек, а The Times, напротив, двинулась в этом направлении;
Ежемесячно The Guardian посещают 155 миллионов разных браузеров, однако убытки издателя за год составили £173 миллиона (из них на газету приходится £68,7 миллиона);
The Times, напротив, рапортует о подписной базе в 413600 человек (печатная и цифровая версия вместе) и о прибыли до налогообложения в £10,9 миллиона. До внедрения платного доступа годовой убыток превышал £70 миллионов;
На цифровые версии The Times и Sunday Times подписаны свыше 182 тысяч человек, каждый платит в год до £350;
Как считают в The Times, The Guardian делает первые шаги к платному доступу (недавно газета собрала 50 тысяч членов клуба с ежегодными взносами в £49);
При такой стратегии The Times сталкивается с проблемой роста. Газета собирается расширять присутствие. В частности, впервые за 228-летнюю историю запустилась ирландская версия, а в Шотландии идет активная подписная кампания;
Другая проблема The Times — потеря мировой значимости. Частично ее поможет решить новая практика — возможность после регистрации читать две бесплатные статьи в неделю.
Также The Times отказывается от попыток соревноваться на рынке срочных новостей и сконцентрируется на репортажах, аналитике и колонках. Читатели The Times все равно узнают новости не из газеты, а от BBC и из Twitter.
Цифровая версия The Times перешла на трехразовое обновление (в 9 утра, в полдень и в 5 вечера), что помогло увеличить число визитов на пользователя в будни на 20 процентов.
Особенно популярен вечерний выпуск, направленный на пользователей смартфонов, возвращающихся домой. Такая схема помогла конкурировать с местной прессой вроде London Evening Standard — тем приходится отправлять вечерний выпуск для присутствия в том же слоте времени в печать гораздо раньше.
The Information пишет о сомнениях крупных медиакомпаний, получивших (https://telegram.me/themedia/171) сотни тысяч и миллионы долларов от Facebook на развитие в 2017 прямых эфиров.
Перспективы Facebook Live не кажутся такими радужными. Формат хорошо работает у знаменитостей и при важных трансляциях (например, в случае репортажа с места аварии или теракта), но медиакомпаниям сложно обеспечить программу вещания;
NowThis активно экспериментирует с прямым вещанием, но не торопится выделять на это направление слишком много сотрудников — миллионы просмотров собирают ролики, которые можно посмотреть в любое время. Пока они производят один эфир в сутки (включая утреннее шоу) и изредка игры про выпивку для страницы NowThis Booze;
Медиакомпания LittleThings пытается экспериментировать с простыми трансляциями (ее хит — милые зверушки в офисе), но поддерживать качество, характерное для телевизионной картинки непросто, а обеспечивать хорошую связь в поле — еще сложнее.
Дополнительная трудность — непредсказуемость бизнес-модели и требуемый высокий профессионализм исполнителей.
Рекламодатели также заняли выжидательную позицию, хотя именно покупателей телерекламы пытаются привлечь видеопродуктами Facebook и Twitter;
Издатели, в свою очередь, не вполне успешно продают спонсорские пакеты и ждут дополнительных возможностей — например, постановки рекламных блоков во время прямого эфира или инструментов видеомонтажа и наложения графики;
