Колонка в The New York Times: Виргинский стрелок хотел славы. Не будем исполнять его желание

virginia

Убийство репортера и оператора в прямом эфире в Виргинии спровоцировало в журналистской среде понятное обсуждение. «Мы и Жо» публикует перевод колонки из The New York Times. Автор, Зейнеп Туфекджи, обращает внимание на ключевой мотив подобных происшествий: убийцы требуют (и получают!) широкую известность.

Мы благодарим за перевод Ольгу Добровидову.

Жестокое нападение в прямом эфире: репортер и оператор смертельно ранены на прямом включении для утренней передачи.

Получившееся видео — по сути, отвратительный снафф-фильм — показали по кабельным новостям и добавили в новости онлайн.

Дальше события принимают ещё более гротескный поворот: убийца снял всё это и выложил своё видео «шутера от первого лица» в социальные сети. «Смотрите Facebook», — написал он в твиттере, отправляя читателей по ссылке на видео, которое он опубликовал и в микроблоге, и которое у многих пользователей, поделившихся этими постами, проигрывалось автоматически.

Это, вероятно, именно то, на что стрелок, забравший две жизни и покончивший с собой в среду в Виргинии, надеялся, идя к своей медийной и вирусной славе. И он такой не один. Исследования показывают рост числа публичных массовых убийств с 1999 года и событий в школе «Колумбайн» в Литтлтоне, штат Колорадо.

За этими инцидентами часто следуют дискуссии о доступности оружия и психологической и психиатрической помощи. Это очень важные вопросы. Но происходит ещё кое-что: многие из этих убийц ищут какой-то извращенной формы известности. Каждый раз, когда они получают славу, которой ищут, это воодушевляет следующего неуравновешенного человека.

Нам нужно осознать подражательный аспект этих убийств, чтобы мы могли начать ему противостоять.

Исследовав 160 массовых убийств (в оригинале active shooter incidents – термин ФБР для нападения на случайных людей с огнестрельным оружием, совершаемого быстро и в месте, где нет достаточных мер безопасности; сюда относятся почти все массовые убийства — прим. пер.) в последнее десятилетие, в том числе по источникам, недоступным публике, Андре Саймонс (Andre Simons) из отдела поведенческого анализа ФБР заключил, что «феномен подражания реален». Когда ФБР в 2014 году опубликовало отчет об этом исследовании, он сказал: «Мы думаем, что видим все больше индивидов с отклонениями, социально отчуждённых, которые вдохновляются прошлыми трагедиями».

Хотя мы не можем точно знать, что движет большинством убийц, мы можем изучать их действия. Тем же утром виргинский стрелок, по-видимому, отправил на ABC News 23-страничный документ. В нём превозносились другие молодые люди, ранее отнявшие многие жизни — люди, действия, мотивы и идеи которых представили в сенсационном виде СМИ. Он даже сравнил их «счёт» смертей, похвалив убийцу в Виргинском политехническом институте за то, что тот убил «вдвое больше людей», чем стрелки из школы «Колумбайн». Как и многие из этих людей, он, похоже, был глубоко заинтересован в обретении порочной известности как для своих чудовищных действий, так и для прошлых инцидентов.

Неблагополучный парень, который в 2012 году убил 20 младшеклассников в Ньютауне, штат Коннектикут, старательно собирал вырезки из газет о предыдущих массовых убийствах. Подросток, который в 2014 году застрелил двух человек в торговом центре в штате Мэриленд, был одержим убийством в школе «Колумбайн» — он даже начал стрелять ровно в тот момент, когда оно произошло (ровно за 15 лет до этого — прим. пер.). В ходе судебного процесса над стрелком из кинотеатра в Авроре, штат Колорадо, когда внимание теленовостей к событию зашкаливало, всего за две недели произошло ещё два массовых убийства в кинотеатрах. Стрелок из Санта-Барбары, штат Калифорния, в 2014 году убивший шесть человек, оставил после себя тщательно подготовленный видео-опус (на который сослались многие СМИ).

Нам давно известно, что освещение самоубийства в СМИ имеет заразительный эффект, «сея» среди людей в группе риска соответствующие идеи. Исследователи из университета штата Аризона недавно проверили, являются ли массовые убийства и случаи стрельбы в школах настолько же заразительными. По итогам анализа базы данных о таких событиях они обнаружили «значимые свидетельства эффекта заразительности». Отдельно взятое массовое убийство существенно повышает вероятность следующего в ближайшие две недели (судя по статье, в 13 дней после каждого случая стрельбы с четырьмя жертвами и более вероятность следующего массового убийства значимо возрастает — они как бы кластеризуются. В среднем в США такие случаи происходят раз в две недели — прим. пер.). Особенно важно, что следующая трагедия не обязательно случается поблизости, то есть там, где информация могла бы распространиться через местные новости или «сарафанное радио». Ученые заключили, что громкие убийства, которые привлекают большое внимание СМИ, по-видимому, вдохновляют следующих убийц.

Психиатры согласны с заключением ФБР и статистическими исследованиями. В 2007 году по этому вопросу высказалась Американская психиатрическая организация (APA), по мнению которой «научные данные в этом случае однозначны». Призывая СМИ перестать публиковать «шокирующие сочинения, фотографии и видео» убийцы из Виргинского политехнического института, APA заявила, что распространение этих материалов «создаёт серьёзную угрозу общественной безопасности в виде возможных подражателей-самоубийц, убийц и других инцидентов».

Попытки привлечь к себе внимание любыми способами не новы, но сегодня таким людям, стремящимся к дурной славе, доступно больше инструментов, чем когда-либо. Они могут снимать свои собственные манифесты, как сделал стрелок из Виргинского политеха, убивший 32 человека. Они могут сами писать о своих обидах и претензиях в соцсетях, как стрелок из Санта-Барбары, убивший шестерых. Они даже могут снимать убийство со своей точки обзора, как это сделал в среду убийца в прямом эфире.

Все они действуют, зная, что их задумка, скорее всего, удастся, и их лица, слова и ужасные поступки появятся на наших экранах на их условиях.

Мы можем изменить это, изменив то, как мы освещаем эти истории — как мы уже поступили с самоубийствами. После волны подражательных самоубийств в начале 1980-х годов Центры по контролю и профилактике заболеваний (CDC) выпустили рекомендации по освещению таких событий: подчеркивайте, что можно обратиться за помощью и получить её, не романтизируйте поступок и не раскрывайте детали выбранного самоубийцей способа покончить с собой. (Исследования показывают, что возможность представить какое-либо запланированное действие в конкретных подробностях повышает вероятность того, что оно будет сделано)

Медиа должны принять подобный разумный подход к освещению массовых убийств. А в эпоху социальных сетей это означает, что и каждому из нас нужно изменить своё поведение.

Это не означает, что в новостях нужно вводить цензуру или отказываться от сообщения о важных событиях с очевидной новостной ценностью.  Это означает отказ создавать для убийц славу, которой они ищут. Это означает ровный, a не сенсационный и насыщенный жуткими деталями тон и фокус внимания на жертвах. Это означает не показывать раз за разом, на повторе, лицо убийцы. Как можно меньше использовать их имена или совсем отказаться от этого, как сделала в этом тексте я. Не показывать снафф-видео и не делать его легко доступным на популярных сайтах. Не сообщать о виде оружия, боеприпасах, угле нападения или защитных средствах, которые надел убийца. Такое красочное освещение события может выдать следующему стрелку его «дорожную карту».

Это может показаться нереалистичным: наша медийная культура тяготеет к большему, а не меньшему. Но здесь нет ничего неизбежного, когда уровень осознания проблемы подражателей вырастет, СМИ могут изменить своё поведение. Неправда, что они никогда не скрывают информацию или не меняют свою тактику, когда на кону человеческие жизни. В освещении самоубийств уже почти все следуют рекомендациям CDC. И когда в 2012 году в Сирии был похищен известный иностранный корреспондент NBC Ричард Энгел, этот факт был хорошо известен журналистам, однако почти все они соблюдали требование NBC о «радиомолчании», новостном блэкауте, необходимом для облегчения сбора информации и переговоров с похитителями. Огласку похищение получило только после того, как Энгел и его коллеги спаслись из плена.

Подход, который нужно выбрать для борьбы с эффектом Вертера (так после «Страданий юного Вертера» иногда называют подобную волну подражаний — прим. пер.), гораздо менее строгий, чем тот блэкаут. Он всего лишь предполагает отказ от прославления лиц убийц или их слов и видео, которого они, скорее всего, добиваются, и новости, в центре которых — жертвы и жестокость преступления.

Для всех остальных это означает отказ от шеров и ретвитов манифестов стрелков или информации об их аккаунтах в соцсетях. Такие перемены возможны. Жуткие казни ИГ когда-то освещались СМИ во всех красках и широко распространялись по соцсетям. В последнее время за каждой такой новостью в лентах соцсетей следуют напоминания не ссылаться на видео — и почти никто в моих лентах этого больше не делает. Вместо этого мы делимся фотографиями из жизни жертв.

Такой материал всё равно останется во многих местах в интернете, это правда, но искать его по темным углам — не то же самое, что видеть в «популярном» на новостных сайтах.

Видео со сценами насилия иногда необходимо для того, чтобы шоковой терапией добиться необходимых перемен, например, в случае жертв военных действий или насилия со стороны государства. Но когда совершается убийство, которое, кажется, так и напрашивается на сенсационное освещение, правильным будет не пиарить имя убийцы, его лицо или сочинения.

Все они требуют нашего внимания. Пора бы нам уже научиться им отказывать.

Автор: Александр Амзин

журналист, медиаконсультант